С полуночи на 28 сентября 2025 года мировая система санкций против Ирана изменилась качественно: запущен механизм «снапбэк» (snapback) в рамках резолюции СБ ООН 2231 (2015), и прежние санкционные резолюции Совбеза вновь вступили в силу. Это означает, что ограничения больше не ограничиваются односторонними и региональными мерами США и ЕС — теперь действует универсальный, юридически обязательный для всех стран ООН набор запретов, от эмбарго на вооружения до ограничений на ядерные и ракетные деятельности, визовые баны и заморозки активов. Решение стало итогом 30-дневной процедуры, которую 28 августа инициировали Великобритания, Франция и Германия (Е3), обосновав «существенное невыполнение» Ираном обязательств по ядерной сделке 2015 года и отказ допустить полноценный доступ МАГАТЭ. Попытка России и Китая добиться шестимесячной отсрочки провалилась при голосовании 26 сентября (4 — «за», 9 — «против», 2 — воздержались). Санкции вступили в силу 28 сентября.
Формально «снапбэк» не подлежит вето: резолюция 2231 прописала механизм автоматического возврата прежних мер, если в отведенный срок Совбез не примет противоположное решение. Именно это и произошло. Для мировой политики это развилка: отныне любые сделки с Ираном в зонах, покрываемых резолюциями 1737, 1747, 1803, 1835 и 1929, попадают под прямую обязанность государств-членов ООН пресекать и наказывать.
Как мы пришли к «снапбэку»
Хронология предельно показательна. В 2015 году Совбез утвердил СВПД (JCPOA) резолюцией 2231, «засунув в ножны» прежние санкции и оставив контрольный предохранитель — механизм «снапбэк». В 2018 году США вышли из сделки и восстановили свои санкции. В 2020-м Белый дом пытался единолично «щёлкнуть» «снапбэк», но подавляющее большинство членов Совбеза и Генсек ООН заявили: страна, покинувшая СВПД, не может ссылаться на его процедуры — поэтому ООН санкции тогда не вернул. В 2023 году истекли ограничения по ракетам и БПЛА в рамках 2231, но ЕС сохранил их на своей площадке. В 2024–2025 годах МАГАТЭ фиксировало рост запасов урана, обогащенного до 60%, и падение транспарентности; 13–24 июня 2025 года Израиль и США нанесли удары по иранским ядерным объектам, после чего доступ инспекторов был резко урезан. На полях ГА ООН в сентябре Е3 предложили Тегерану полугодовую отсрочку «снапбэка» при условии допуска МАГАТЭ и перезапуска переговоров с США; соглашения не вышло, Совбез отклонил проект отсрочки, и «снапбэк» включился.
К моменту решения 28 сентября картина по урану выглядела так: по конфиденциальному докладу МАГАТЭ, на 13 июня Иран имел 440,9 кг урана до 60% (плюс 32,3 кг к маю), что близко к порогу военного качества и само по себе тревожно, учитывая одновременное ограничение инспекций. После июньских ударов агентство несколько недель не получало ни данных, ни доступа на ключевые площадки.
Что именно вернулось: буква резолюций
К «жизни» возвращены запреты и процедуры, предусмотренные прежними иранскими резолюциями Совбеза. Ключевые элементы:
• Полный запрет на деятельность по обогащению и переработке урана, НИОКР по центрифугам, тяжеловодные проекты.
• Эмбарго на поставки Ирану тяжёлых систем вооружений и сопутствующие услуги; ограничения по баллистическим ракетам, способным доставлять ЯО.
• Заморозка активов и запрет на поездки для десятков физических лиц и организаций, связанных с ядерной и ракетной программами; восстановление работы Комитета 1737 и Панели экспертов.
• Запрет Ирану приобретать доли в зарубежных компаниях, занятых в добыче урана, производстве или использовании ядерных материалов и технологий.
Важно: в 2022 году Совбез принял резолюцию 2664 о сквозной гуманитарной оговорке для всех режимов санкций ООН — то есть операции с продовольствием, лекарствами, гуманитарной помощью охраняются от «пересанкционирования», что сразу ограничивает «побочный урон» для населения.
Позиции и реакции сторон
Иран отозвал послов из Лондона, Парижа и Берлина, жестко оспорив легитимность «снапбэка», но президент Масуд Пезешкиан подчеркнул: выход из ДНЯО не рассматривается. На заседании Совбеза иранская сторона охарактеризовала шаг как «юридически ничтожный», возложив политическую ответственность на Е3. США, Е3 и ЕС заявили, что дипломатия не закрыта; американская сторона объяснила, почему отсрочка невозможна без допуска МАГАТЭ и возврата к переговорам. Россия и Китай назвали процедуру незаконной и предупреждали Генсека ООН не признавать её. Итог: право, заложенное в 2231, сработало, а политическая битва ушла в плоскость исполнения.
Экономика: что реально меняется
Нефть
Главный нерв — экспорт сырья. В 2024–2025 годах Иран удерживал отгрузки на уровне ~1,5–1,7 млн барр./сут., причем Китай забирал свыше 90% потоков, в основном через «теневой флот» со сменой идентичностей и перевалкой у берегов Малайзии. В январе–августе 2025 года средний импорт Китая составил 1,43 млн б/с (оценка Vortexa). При этом накануне «снапбэка» КНР усиливала фильтры в портах. Суммарный «теневой флот» (Иран/Россия/Венесуэла) оценивается в 1200–1600 танкеров — до пятой части мирового парка.
Вывод: возврат санкций ООН сам по себе не «перекроет кран» — цепочка давно адаптирована. Но он перемещает риск на массовый уровень: страхование, классификация, допуск в порты и проверка происхождения груза теперь подпадают не только под угрозу вторичных санкций США/ЕС, но и под прямую обязанность государств-членов ООН. Это уже видно по действиям китайских портов и скачку фрахта.
Валюта, инфляция, рост
Риал к осени 2025 года падал к новым минимумам на «чёрном рынке» (в марте — около 1,04 млн риалов за доллар, позже еще ниже), инфляция держится выше 40% г/г. Прогноз МВФ на 2025 год — около нулевого роста (0,3–0,6%), с риском ухудшения при усилении ограничений и логистических издержек. Возврат санкций ООН усиливает давление на платежи, логистику и курс.
Правоприменение
США уже в июле провели крупнейший с 2018 года пакет «точечных» санкций против сети, связанной с поставками нефти и финансированием ИРИ, одновременно выпустив обновленное руководство для морской отрасли и консультацию по схемам отмывания выручки. Теперь любое государство, компания или порт рискует не только вторичными санкциями, но и нарушением обязательных норм ООН.
Ядерная программа: где находимся после июньской войны и сентябрьского решения
Июньские удары Израиля и США по Фордо, Натанзу и другим узлам, судя по спутниковым данным и оценкам МАГАТЭ, нанесли «очень серьёзный» ущерб подземной инфраструктуре. Но разведывательные оценки признают: «ядерный потенциал не уничтожен, а отброшен на месяцы». Ключевая неопределенность — судьба накопленного урана высокой степени обогащения и реальный статус восстановления объектов; после ударов Иран резко сузил допуск инспекторов. Именно поэтому МАГАТЭ и Е3 требовали допуска как условия любой отсрочки «снапбэка».
По данным МАГАТЭ на 13 июня, запас урана до 60% достигал 440,9 кг; это материал, который при дальнейшем доведении до оружейного уровня позволяет получить потенциально несколько зарядов. После войны окно верификации практически схлопнулось — отсюда и логика Е3: без доступа — только «снапбэк».
Что именно предписывают теперь нормы ООН
Для делового мира «реестр запретов» выглядит как чек-лист комплаенса:
• Нельзя продавать, передавать или содействовать поставке Ирану тяжёлых вооружений, компонентов и услуг.
• Нельзя участвовать в любой форме в обогащении/переработке, НИОКР по центрифугам, тяжеловодных проектах.
• Нельзя предоставлять Ирану технологии и оборудование для баллистических ракет.
• Нельзя финансировать, страховать или обеспечивать перевозку грузов/сделок, прямо подпадающих под резолюции.
• Гуманитарные исключения действуют, но требуют документирования и при необходимости обращения в Комитет 1737.
США и Е3 параллельно сохранили и расширили свои пакеты санкций, так что теперь действует «двойной замок» — глобальный (ООН) и национально-региональный (США/ЕС/Великобритания).
Что будет с нефтью и ценами
Физический поток в КНР, вероятно, удержится — Китай десятилетие оттачивал «буферные» механизмы, а дисконты делают иранскую нефть сверхвостребованной для независимых переработчиков. Но цена логистики и риски растут: порты ужесточают фильтры, страховые премии ползут вверх, а часть старых танкеров окажется вне игры. Это означает меньше дохода для Тегерана при сопоставимых объемах. Крупные сокращения возможны только при резком координированном контроле ключевых азиатских портов, но для этого нужна политическая воля Пекина. Пока же рынок реагирует ростом фрахта и переброской грузов на более длинные маршруты.
Юридическая механика «снапбэка»: почему ее нельзя было «заблокировать»
Механизм, заложенный в резолюцию СБ ООН 2231 в 2015 году, изначально был построен как своеобразная «страховка»: если одна из сторон ядерной сделки фиксирует «существенное невыполнение» Ираном обязательств, запускается 30-дневный отсчет. Чтобы остановить возврат санкций, Совбез должен принять противоположное решение — и такое решение не должно быть заветоовано. Если за месяц договориться не удалось, санкции автоматически возвращаются. Именно это и произошло осенью 2025 года: европейская «тройка» инициировала процесс, а проект российско-китайской отсрочки провалился. Поэтому в ночь на 28 сентября прежний режим санкций ожил в полном объеме.
Это важно подчеркнуть: «снапбэк» устроен так, что не подлежит индивидуальному вето. Это механизм «молчаливого согласия»: нет согласия в Совбезе — значит, возвращаются прежние правила игры.
Что именно «включилось»: реестр норм и исключения
Возродились ключевые положения прежних резолюций Совбеза — от 1737 до 1929 годов. Они содержат полный запрет на обогащение и переработку урана, на исследования по центрифугам и тяжеловодным проектам. Вновь действует эмбарго на поставки тяжелых вооружений и сопутствующих технологий, ограничения по баллистическим ракетам, способным доставлять ядерные боеголовки.
Вернулись визовые запреты и заморозка активов десятков чиновников, ученых, компаний. Снова заработал Комитет 1737 и группа экспертов по мониторингу обходных схем.
Но есть и новшество: резолюция 2664, принятая уже в 2022 году, закрепила «сквозную гуманитарную оговорку». Она делает исключение для операций с продовольствием, лекарствами и гуманитарной помощью, чтобы санкции не парализовали жизненно важные каналы.
Почему «снапбэк» случился именно сейчас
Ключевая причина — состояние иранской ядерной программы. По данным МАГАТЭ, на июнь 2025 года Иран накопил более 440 кг урана, обогащенного до 60%. Это материал, который при дальнейшем доведении до оружейного уровня позволяет получить несколько ядерных зарядов.
После июньских ударов Израиля и США по объектам в Натанзе и Фордо доступ инспекторов был резко урезан. Объемы и местоположение значительной части высокообогащенного урана остались неясными. Европейская «тройка» расценила это как «черную дыру» верификации и сочла невозможным откладывать процедуру.
Банки и расчеты: где теперь основные риски
Для финансовой системы это означает не просто усиление вторичных санкций США или ЕС, а появление нового уровня обязательности:
- Любое кредитование, страхование или факторинг поставок, связанных с запрещенными категориями товаров, теперь прямо нарушает резолюции Совбеза.
- «Теневой банкинг», через который обрабатывалась выручка от нефти, оказался под еще более жестким контролем: от обменных домов в соседних странах до фиктивных компаний, маскирующих платежи.
- Для морских перевозок банки обязаны проверять маршруты, инвойсы, коносаменты, «аномалии» в работе навигационных систем судов. То, что раньше было рекомендацией OFAC, теперь превращается в «минимум комплаенса» по линии ООН.
Морская логистика и страхование: где удар будет сильнее всего
В зоне риска — страховщики, классификационные общества и портовые власти.
- Страхование P&I по «серым» рейсам становится дороже и сложнее: теперь речь не только о риске попасть под вторичные санкции, но и о нарушении обязательных норм ООН.
- Китайские порты, особенно в провинции Шаньдун, усилили фильтры на вход для «теневых» танкеров — старых судов или тех, что используют поддельные документы. Это ударило по серым схемам.
- «Теневой флот» Ирана и союзников оценивается более чем в тысячу судов, то есть значимая доля мирового танкерного парка. Любое ограничение его использования автоматически увеличивает стоимость фрахта и снижает доступность тоннажа.
Нефть: что будет с потоками и ценами
Физические поставки в Китай, скорее всего, сохранятся. Китайские независимые НПЗ слишком заинтересованы в дешевом сырье, иранская нефть дает им серьезную ценовую фору. Но нетбэк для Ирана ухудшится: страховка, фрахт, простаивания и «премии за молчание» будут съедать все большую часть дохода.
Мировой рынок тоже реагирует. С одной стороны, Иран не выбивает значительные объемы из баланса — 1,5–1,7 млн баррелей в сутки сохраняются. С другой стороны, дисконты расширяются, а логистические барьеры усиливаются. Для Тегерана это означает, что скидка все больше превращается в дань за доступ на рынок.
Внутренняя картина: экономика и политика
Экономика Ирана входит в затяжную стагфляцию. Риал на «черном рынке» уже перевалил за миллион за доллар, инфляция держится выше 40% годовых. Прогнозы на 2025 год колеблются вокруг нуля — от 0,3% до минусовых значений.
Политически элиты расколоты: одни требуют жесткой линии и автономного курса, другие настаивают на тактической разрядке. На улицах растет напряжение: рост цен, обесценивание доходов, депрессия ожиданий. При этом руководство страны заявляет, что из Договора о нераспространении выходить не собирается — «урановый рычаг» нужен не для удара, а для торга.
Дипломатия не закрыта
Несмотря на жесткость режима, западные столицы оставили окно для переговоров: если Иран восстановит доступ МАГАТЭ и заморозит высокое обогащение, можно будет обсуждать частичное снятие ограничений. Такова логика «снапбэка»: санкции автоматически возвращаются, но так же автоматически могут быть сняты новым решением Совбеза.
Практика исполнения
Главными игроками остаются:
- Комитет 1737 и Панель экспертов — они будут вести мониторинг, публиковать списки и фиксировать обходные схемы.
- США, ЕС и Великобритания — синхронизируют собственные санкционные пакеты с режимом ООН, регулярно обновляя «черные списки».
- Китай — главный практический арбитр: от его портовой и страховой политики зависит, насколько глубоко санкции ударят по иранскому экспорту.
«Невидимые» последствия
Санкции переписывают не только внешнюю торговлю, но и финансовую инфраструктуру. Банки встраивают новые «санкционные оговорки» в кредитные ковенанты, страховщики меняют условия полисов. Даже в нефинансовой отчетности компаний риски работы с Ираном теперь отражаются как отдельная угроза. Игнорировать это станет дороже, чем следовать.
Сценарии на ближайший год
Тактическая деэскалация
Иран допускает инспекторов, замораживает обогащение и получает частичную передышку. Вероятность средняя.
Длинная логистическая война
Поставки идут, но скидки расширяются, доходы падают, экономика буксует, инфляция остается высокой. Вероятность высокая.
Большая сделка
Иран соглашается на глубокую верификацию, Совбез снимает часть санкций. Вероятность низкая, но не нулевая.
Итог
«Снапбэк» — это не возврат в 2010-е, а новая фаза, где право встречается с логистикой. Это пресс, а не молот: он давит на банки, на суда, на порты, на покупателей и, в конечном счете, на внутреннюю экономику Ирана. У Тегерана есть отточенные обходные механизмы, но и мировая система санкционного контроля стала куда более изощренной. Дипломатическое окно остается, но цена отказа от него растет с каждым месяцем.