Является ли зарождающееся торгово-экономическое сближение Азербайджана и Армении тактическим следствием постконфликтной стабилизации или же мы наблюдаем формирование нового субрегионального экономического режима Южного Кавказа, способного трансформировать архитектуру безопасности, логистики и внешнеполитического позиционирования региона в более широком евразийском контексте?
Этот вопрос принципиален, поскольку он выводит обсуждение за пределы двусторонних отношений и переводит его в плоскость системных изменений. Речь идет не о примирении как политическом жесте и не о торговле как таковой, а о перераспределении ролей, функций и экономических потоков в зоне пересечения интересов Турции, России, Центральной Азии, Китая и Запада.
Экономическая нормализация как форма постконфликтного управления
Исторический опыт показывает, что устойчивое завершение затяжных конфликтов редко достигается исключительно посредством политических соглашени или юридических формул. Гораздо чаще ключевым стабилизирующим фактором становится встраивание бывших противников в общие экономические контуры, где стоимость разрыва связей начинает превышать потенциальные выгоды от конфронтации. Именно в этом контексте следует рассматривать перспективу прямого торгово-экономического взаимодействия между Азербайджаном и Арменией.
Ожидаемый в горизонте 2026 года запуск прямого товарооборота, оцениваемого рядом экспертов на уровне до 100 миллионов долларов ежегодно, не является ни символическим, ни случайным. Для экономик сопоставимого масштаба это не прорывной показатель в абсолютном выражении, однако его структурное значение существенно выше номинальных цифр. Такой объем торговли способен создать устойчивые цепочки поставок, вовлечь государственные и квазигосударственные компании, а затем постепенно втянуть в процесс частный капитал.
Ключевая особенность текущего этапа заключается в том, что экономическая нормализация не следует за подписанием окончательного мирного договора, а, напротив, начинает выполнять функцию его материального предвосхищения. Это отличает южнокавказскую траекторию от классических моделей постконфликтного урегулирования и сближает ее с прагматичными сценариями, реализовывавшимися в Восточной Азии и Европе второй половины XX века.
Трехсторонний формат как институциональная рамка
Формирующееся экономическое взаимодействие Баку и Еревана изначально выстраивается не в изолированном двустороннем формате, а в трехсторонней конфигурации с участием Турции. Это обстоятельство имеет принципиальное значение, поскольку именно Анкара выступает связующим экономическим и логистическим звеном, обеспечивающим масштабируемость и внешнюю устойчивость нового режима.
Опыт армяно-турецких экономических контактов последних десятилетий демонстрирует, что даже в условиях закрытых сухопутных границ и политической напряженности торговые потоки находили институциональные обходные маршруты. Грузинский транзит стал своего рода компенсаторным механизмом, позволившим Армении фактически интегрироваться в турецкое экономическое пространство без формальной нормализации. В 2024 году объем товарооборота между Арменией и Турцией, осуществленного через третьи страны, превысил 330 миллионов долларов, при практически полной асимметрии в пользу турецкого экспорта.
Этот факт важен не только сам по себе, но и как индикатор структуры будущих процессов. Открытие прямых коммуникации по линии Турция–Армения–Азербайджан означает не создание торговли с нуля, а ее институционализацию и удешевление. Снижение транзакционных издержек, сокращение логистических плеч и упрощение таможенных процедур способны радикально повысить конкурентоспособность маршрута по сравнению с существующими альтернативами.
Политический суверенитет и экономический прагматизм
Одним из ключевых вопросов, сопровождающих экономическую нормализацию, остается ее политическое восприятие внутри Армении и Азербайджана. В обоих обществах сохраняются группы, воспринимающие любые формы экономического взаимодействия как преждевременные или политически неприемлемые. Однако именно здесь проявляется фундаментальное различие между символической политикой и управляемым государственным прагматизмом.
Экономические процессы запускаются не общественными настроениями, а политическими решениями, закрепленными институционально. Начальный этап товарооборота неизбежно будет опираться на государственные мандаты, межправительственные соглашения и участие компаний с государственным капиталом. Это снижает чувствительность процесса к колебаниям общественного мнения и создает временной лаг, в течение которого экономическая рациональность может начать трансформировать политическое восприятие.
В этом смысле первые железнодорожные поставки зерна из Казахстана и России через территорию Азербайджана в Армению, а также начавшиеся поставки нефтепродуктов, произведенных на Бакинском нефтеперерабатывающем заводе имени Гейдара Алиева, следует рассматривать как пилотные проекты. Их задача заключается не столько в экономическом эффекте, сколько в тестировании институциональной совместимости, таможенных процедур и политической управляемости процессов.
Логистическая реинтеграция и эффект масштаба
Экономическое сближение Баку и Еревана неизбежно вписывается в более широкий контекст региональной логистической реинтеграции. Южный Кавказ в течение трех десятилетии развивался как фрагментированное пространство с избыточной ролью транзитных посредников и дублирующих маршрутов. Это снижало его привлекательность для крупных инвесторов и ограничивало возможности включения в трансрегиональные цепочки добавленной стоимости.
Открытие коммуникации между Азербайджаном и Арменией способно изменить эту конфигурацию. Новый маршрут автоматически становится интересным не только для Турции, но и для России, стран Центральной Азии и Китая, заинтересованных в диверсификации сухопутных путеи. В условиях растущей нестабильности традиционных морских коридоров и перегруженности отдельных сухопутных направлений фактор надежности приобретает первостепенное значение.
Для Армении это означает выход из состояния инфраструктурной изоляции, для Азербайджана — усиление роли как регионального логистического хаба, а для Турции — расширение экономического присутствия на восточном направлении. Совокупный эффект масштаба здесь значительно превосходит потенциальные выгоды каждой стороны по отдельности.
Структура потенциального товарооборота
Анализ товарной номенклатуры позволяет сделать вывод, что будущий азербайджано-армянский товарооборот будет носить преимущественно прикладной и индустриальный характер. Речь идет не о высокорисковых секторах, а о базовых товарных категориях, критически важных для функционирования экономики.
Со стороны Азербайджана потенциальный экспорт включает нефтепродукты, нефтехимию, строительные материалы, металлопродукцию, электротехническое оборудование и транспортные решения. Производственные мощности, сосредоточенные в Сумгаитском промышленном парке, включая предприятие Kartaş Kimya с планируемым объемом выпуска до 295 тысяч тонн продукции в год, позволяют закрывать значительную часть армянского спроса без необходимости масштабных инвестиций.
Особого внимания заслуживает транспортный сегмент. Электробусы, собираемые в Азербайджане в кооперации с китайскими производителями, потенциально соответствуют структурным потребностям Армении, обладающей профицитом электроэнергии и ограниченными возможностями импорта топлива. Здесь возникает редкий случай совпадения технологических, энергетических и логистических факторов.
Со стороны Армении наибольший интерес для Азербайджана представляет сырье для металлургии, прежде всего медный концентрат, а также продукция агропереработки. Более развитый сегмент консервированнои плодоовощной продукции может быть интегрирован в азербайджанские экспортные цепочки, ориентированные на рынки с более высокой платежеспособностью.
Экономическая кооперация как инструмент деполитизации
Одним из наименее очевидных, но наиболее значимых эффектов торгового взаимодействия является его деполитизирующий потенциал. Экономические цепочки, в отличие от дипломатических декларации, требуют регулярного взаимодействия на уровне экспертов, менеджеров, логистов и финансистов. Это формирует параллельный контур коммуникации, менее подверженный идеологическим колебаниям.
Со временем такие контуры начинают оказывать обратное давление на политический процесс, снижая пространство для радикальных решений. Исторические примеры взаимных инвестиции между странами, не имеющими формализованных мирных договоров, подтверждают жизнеспособность подобной модели. Экономическая взаимозависимость не устраняет конфликты автоматически, но существенно повышает стоимость их эскалации.
Энергетическое измерение как системообразующий фактор
Экономическая нормализация между Азербайджаном и Арменией приобретает качественно иное измерение при включении энергетического компонента. В отличие от торговли промышленными или аграрными товарами, энергетика в постконфликтных регионах почти всегда выполняет двойную функцию: экономическую и структурно-политическую. Она не просто генерирует доход, а формирует долгосрочную взаимозависимость, встроенную в инфраструктуру и технические регламенты.
Армения обладает устойчивым профицитом электроэнергии, сформированным за счет атомной генерации, гидроэнергетики и относительно низкого внутреннего спроса. При этом возможности монетизации этого профицита остаются ограниченными из-за инфраструктурной изоляции и отсутствия диверсифицированных экспортных каналов. Азербайджан, напротив, располагает разветвленнои энергетической инфраструктурой, опытом трансграничных энергетических проектов и институциональной связью с внешними рынками.
Возможность взаимных перетоков электроэнергии и координации экспортных стратегии принципиально меняет положение Армении в региональной энергетической архитектуре. Речь идет не о краткосрочных коммерческих сделках, а о потенциальном формировании субрегионального энергетического пула, способного подключаться к более масштабным проектам, включая трансчерноморские энергетические коридоры.
Особое значение в этом контексте приобретает проект магистрального электрокабеля по дну Черного моря, ориентированного на экспорт электроэнергии в Европу. В случае институционального включения Армении в этот контур она получает доступ к рынкам, которые ранее находились за пределами ее досягаемости. Для Азербайджана это означает расширение экспортного портфеля и укрепление статуса энергетического узла, а для Турции — усиление роли транзитного и балансирующего центра.
Инвестиционная логика до мирного договора
Один из наиболее нетривиальных аспектов текущей динамики заключается в возможности запуска взаимных инвестиции до подписания полноценного мирного соглашения. С точки зрения классической дипломатии это выглядит парадоксально, однако с позиции политической экономики подобные прецеденты хорошо известны.
Ключевым условием здесь становится не формальный статус межгосударственных отношений, а наличие внешних гарантов и институциональных страховочных механизмов. Международные инфраструктурные банки, многосторонние финансовые институты и экспортно-кредитные агентства способны взять на себя часть политических рисков, тем самым снижая барьер входа для капитала.
Для Армении это открывает возможность привлечения инвестиции в модернизацию инфраструктуры, перерабатывающую промышленность и логистику без необходимости резкого геополитического разворота. Для Азербайджана — шанс капитализировать инфраструктурные преимущества и превратить транзитную функцию в источник устойчивых доходов.
Важно подчеркнуть, что подобная модель инвестиционного взаимодействия объективно снижает роль идеологических факторов. Инвестор, особенно институциональный, действует в логике управляемых рисков и долгосрочной доходности. Если политический риск компенсируется международными гарантиями, он перестает быть блокирующим.
Роль внешних акторов и архитектура гарантий
Формирование нового экономического режима на Южном Кавказе невозможно без участия внешних акторов, однако характер этого участия принципиально отличается от традиционных форм политического посредничества. Речь идет не о навязывании решений, а о создании так называемого политико-экономического купола — совокупности гарантий, правил и механизмов мониторинга.
Особую роль в этом процессе играют США, чье участие носит преимущественно институциональный и финансово-страховой характер. Американский интерес заключается не в двусторонних выгодах, а в стабилизации ключевого узла евразийских коммуникации, через который проходят энергетические и логистические маршруты, альтернативные нестабильным зонам.
Для Европы экономическая нормализация между Баку и Ереваном снижает транзитные риски и повышает предсказуемость поставок энергоресурсов и электроэнергии. Для Китая и стран Центральной Азии — расширяет набор сухопутных маршрутов в условиях фрагментации глобальной торговли. Для России — создает дополнительный канал экономического присутствия в регионе без прямого политического вовлечения.
Таким образом, внешние акторы оказываются не конкурентами, а косвенными бенефициарами нового режима. Это снижает вероятность его подрыва и повышает устойчивость в среднесрочной перспективе.
Социально-политические ограничения и управляемое сопротивление
Несмотря на рациональную экономическую логику, запуск торгового взаимодействия неизбежно сталкивается с социально-политическими ограничениями. В обоих обществах сохраняется значительный сегмент населения, воспринимающий экономическую нормализацию через призму травматического опыта и символических потерь.
Однако принципиально важно различать общественное недоверие и институциональное сопротивление. Первое является инерционным и со временем поддается трансформации под воздействием экономических выгод. Второе требует целенаправленного политического управления.
Государственная стратегия в данном случае заключается в поэтапности и деперсонализации процессов. Торговля начинается не с массового потребления, а с межгосударственных и межкорпоративных контрактов. Далее подключаются сектора, наименее чувствительные с точки зрения идентичности: энергетика, сырье, инфраструктура. Лишь на последнем этапе расширяется потребительский сегмент.
Такая модель минимизирует риск общественного бойкота и позволяет экономической практике опережать политическую риторику.
Формирование нового субрегионального режима
В горизонте 2026–2027 годов экономическая нормализация способна перейти в институциональную фазу. Создание азербайджано-армянской межправительственной комиссии выглядит не столько символическим шагом, сколько логическим следствием накопленных экономических связей. Подобные органы выполняют функцию технической координации, но их политический эффект часто оказывается недооцененным.
Наличие постоянного механизма консультации снижает транзакционные издержки, ускоряет разрешение спорных вопросов и создает эффект предсказуемости. Для бизнеса это означает снижение рисков, для внешних партнеров — сигнал о зрелости режима.
В более широком смысле речь идет о формировании нового субрегионального экономического пространства, в котором Армения перестает быть изолированным узлом, а Азербайджан — исключительно транзитным коридором. Оба государства начинают выполнять функции, взаимно усиливающие их позиции.
Стратегические последствия для региональной архитектуры
Экономическое сближение Баку и Еревана имеет прямые последствия для архитектуры безопасности Южного Кавказа. Оно не устраняет конфликтные вопросы автоматически, но существенно сужает пространство для их эскалации. Инфраструктура, логистика и энергетика становятся факторами сдерживания, действующими независимо от политических циклов.
В стратегическом плане это означает постепенный переход от модели нулевой суммы к модели ограниченного взаимного выигрыша. Такая трансформация редко бывает линейной, однако ее направление уже просматривается.
Для Азербайджана это укрепление роли как ключевого узла евразийских коммуникации. Для Армении — выход из состояния структурной уязвимости. Для региона в целом — снижение вероятности резких дестабилизирующих сценариев.
Выводы и стратегические рекомендации
Экономическая нормализация между Азербайджаном и Арменией не является побочным эффектом постконфликтного урегулирования. Она выступает самостоятельным инструментом трансформации регионального порядка.
Ключевые выводы:
Запуск прямого товарооборота формирует материальную основу для устойчивого мира, снижая привлекательность конфронтационных стратегии.
Трехсторонний формат с участием Турции обеспечивает масштабируемость и внешнюю устойчивость процессов.
Энергетический компонент способен превратить двустороннюю торговлю в системный региональный проект.
Внешние гарантии, прежде всего институциональные, играют решающую роль в снижении инвестиционных рисков.
Экономическая кооперация выполняет деполитизирующую функцию, создавая параллельные контуры взаимодействия.
Стратегические рекомендации:
– Сфокусировать начальный этап взаимодействия на инфраструктурных и энергетических проектах с минимальной социальной чувствительностью.
– Институционализировать торгово-экономический диалог через постоянные межправительственные механизмы.
– Активно вовлекать международные финансовые институты в качестве гарантов и соинвесторов.
– Использовать экономическую кооперацию как платформу для постепенной политической нормализации, а не как ее следствие.