Когда в секторе Газа стихли последние залпы и в эфире зазвучало слово «перемирие», казалось, что на горизонте появился шанс для возвращения к нормальности. Но тысячи людей, шагавших по улицам разрушенных городов, быстро поняли: возвращаться им некуда. От домов остались груды обломков, инфраструктура разрушена, вода и электричество стали роскошью, а земля усеяна неразорвавшимися снарядами.
ООН оценивает прямой ущерб от войны в 70 млрд долларов — это больше годового ВВП таких стран, как Болгария или Хорватия. По данным Программы развития ООН (UNDP), разрушено около 84% всех сооружений, а в отдельных районах — до 92%. На спутниковых снимках видно: на месте некогда густонаселенных кварталов — километры серых руин.
Но за пределами гуманитарной катастрофы скрывается вопрос куда более масштабный: восстановление Газы стало ареной нового геополитического передела и стратегическим испытанием для всей мировой системы. Здесь сталкиваются интересы США и Китая, арабских монархий и Ирана, ЕС и Турции. Контроль над будущим Газы — это контроль над одной из ключевых точек ближневосточного узла, от которого зависит баланс сил в Восточном Средиземноморье, безопасность Израиля, судьба палестинского государства и конфигурация региональных союзов.
Поэтому главный вопрос звучит так: почему восстановление Газы — это не просто строительный проект, а фундаментальная политико-экономическая развилка XXI века?
Контекст: от конфликта к катастрофе
Чтобы понять масштаб задачи, нужно вспомнить, каким был сектор Газа до войны. На площади всего 365 км² жило более 2,2 млн человек, что делало его одной из самых плотнозаселенных территорий мира. Экономика была слаба: уровень безработицы превышал 45%, более 80% населения зависело от гуманитарной помощи. Большая часть электроэнергии поступала из Израиля, вода — из опреснительных установок и скважин, а сектор сельского хозяйства обеспечивал лишь малую долю продовольственных потребностей.
После начала войны в октябре 2023 года инфраструктура начала разрушаться с небывалой скоростью. К середине 2024 года были уничтожены 283 тыс. домов и квартир, повреждены все шесть станций очистки сточных вод, более 70% объектов водопроводной инфраструктуры, около 80% электросетей. По данным Всемирного банка и ЕС, ущерб энергетической системы превысил 494 млн долларов, а сельское хозяйство потеряло 97% плантаций деревьев и 82,4% посевов.
Разрушения такого масштаба изменили не только физический облик Газы — они стерли саму социально-экономическую ткань региона. Восстановление здесь — это не ремонт, а создание нового пространства из ничего, причём на минном поле и под пристальным вниманием десятков игроков, каждый из которых видит в Газе инструмент для своих целей.
Основной анализ: восстановление как поле глобального противостояния
1. Гуманитарная миссия с геополитическим дном. На поверхности задача кажется технической: расчистить 60 млн тонн завалов, обезвредить неразорвавшиеся боеприпасы, восстановить воду, электричество, жилье и дороги. Но в реальности каждый шаг в этом процессе будет определяться не только инженерными расчетами, но и политическими интересами.
Разминирование территорий — это не просто вопрос безопасности, это вопрос контроля. Тот, кто первым получит доступ к полям и кварталам, тот будет определять логику будущей застройки и инфраструктуры. Строительство глубоководного порта, о необходимости которого говорят эксперты, — это не только логистический проект, но и стратегический инструмент: порт в Газе способен изменить конфигурацию морской торговли Восточного Средиземноморья, а значит — перераспределить экономические потоки между Суэцким каналом, турецкими портами и израильской сетью.
Речь идёт не о «восстановлении ради гуманизма», а о создании новой политико-экономической архитектуры. И потому уже сегодня за право участвовать в ней борются не только международные организации, но и государства.
2. США и их союзники: контроль через финансовые механизмы. Вашингтон видит в восстановлении Газы шанс закрепить своё влияние в регионе после долгих лет стратегического отступления. США готовы стать главным донором и координатором международной коалиции по восстановлению, но при этом настаивают на том, чтобы ключевую роль в распределении средств играли международные финансовые институты — Всемирный банк, МВФ и агентства ООН. Такой подход позволяет не только обеспечить прозрачность, но и встроить Газу в систему глобальной финансовой зависимости, где контроль над потоками капитала означает и контроль над политическими решениями.
Для администрации Трампа это еще и способ создать новую платформу взаимодействия с арабским миром на фоне охлаждения отношений с Ираном и Китаем. В Белом доме понимают: кто профинансирует и возглавит восстановление, тот будет определять политическое будущее палестинского вопроса.
3. Китай: «Пояс и путь» в формате гуманитарной реконструкции. Пекин, напротив, стремится превратить восстановление Газы в элемент своей глобальной стратегии «Пояса и пути». Китайские компании обладают колоссальным опытом в строительстве инфраструктуры в зонах конфликта и готовы предложить дешевое финансирование и быструю реализацию проектов. Для Китая это шанс укрепить позиции в Восточном Средиземноморье, обойти американские финансовые институты и предложить альтернативную модель развития, не зависящую от политических условий Запада.
Кроме того, участие Китая в восстановлении может открыть ему путь к углубленному сотрудничеству с арабскими странами и Турцией, а также усилить его роль в израильско-палестинском урегулировании как нейтрального посредника.
4. Арабский мир: борьба за лидерство в палестинском вопросе. Для арабских государств восстановление Газы — это не только вопрос солидарности, но и борьба за политическое лидерство. Египет стремится закрепить своё положение как главный посредник между Израилем и палестинцами. Катар и ОАЭ конкурируют за роль главных инвесторов, пытаясь через гуманитарные проекты усилить свое влияние на палестинские политические структуры. Саудовская Аравия рассматривает восстановление как часть своей стратегии «Видение-2030», через которую она стремится стать ключевым архитектором новой ближневосточной системы.
Но разногласия внутри арабского лагеря мешают выработать единую позицию, и это открывает пространство для внешних игроков.
5. Израиль: от безопасности к пространственному контролю. Ни один аспект восстановления не может быть реализован без позиции Израиля, который с самого начала войны настаивает: любые работы в Газе должны учитывать его «легитимные интересы безопасности». Это формулировка с открытым финалом. В переводе с дипломатического языка она означает, что Иерусалим намерен контролировать не только периметр сектора, но и ключевые элементы его внутренней инфраструктуры.
Стратегическая логика проста: контроль над восстановлением = контроль над будущим политическим устройством Газы. Израиль не раз заявлял, что не допустит укрепления ХАМАС и будет настаивать на «демилитаризации» сектора. Но фактически это может означать создание «пояса безопасности» внутри Газы, установление ограничений на строительство определенных объектов, постоянное присутствие израильских служб безопасности на ключевых узлах и систему допуска грузов, аналогичную той, что действовала после войны 2014 года.
Такой сценарий радикально меняет саму логику восстановления: он превращает её из гуманитарной операции в инструмент политического контроля и территориальной инженерии. Это ставит вопрос о статусе палестинской власти и о том, кто в принципе будет субъектом восстановления — сами палестинцы или внешние акторы.
6. Турция: стратегический плацдарм и идеологическая миссия. Турция — один из немногих игроков, способных объединить гуманитарный, политический и инфраструктурный подход. Анкара давно рассматривает Газу как часть более широкого ближневосточного уравнения, где экономические проекты тесно переплетены с идеологической поддержкой палестинской идентичности.
Турецкие компании обладают сильной строительной базой, опытом работы в зонах разрушений и готовностью реализовать масштабные проекты «под ключ». Анкара может предложить не только восстановление жилья и инфраструктуры, но и программы по возрождению образования, здравоохранения и городской среды. В более широком смысле — Турция видит в Газе шанс укрепить свои позиции в Восточном Средиземноморье и создать символический капитал в мусульманском мире, который потом можно будет конвертировать в политическое влияние.
Турецкое участие также способно смягчить напряженность между палестинскими фракциями, стать противовесом израильскому контролю и предложить альтернативу западной модели восстановления, где финансовые потоки сопровождаются политическими условиями.
Сценарии: от "нового Гонконга" до "нового Синая"
Перспективы Газы нельзя описывать одной прямой линией. Будущее сектора зависит от множества факторов: состава участников восстановления, характера политического урегулирования, динамики региональных союзов и даже темпов технологических изменений. Возможны как минимум три базовых сценария.
Сценарий 1: «Глобальный проект» — Газу строят всем миром. В этом варианте под эгидой ООН создается международный консорциум, включающий страны Запада, арабский мир, Турцию, возможно, и Китай. Финансирование распределяется через Всемирный банк и региональные банки развития. Израиль соглашается на ограниченный контроль за безопасностью, а палестинская администрация участвует в принятии решений.
Преимущества: широкая легитимность, крупные финансовые ресурсы (до 100 млрд долларов в течение 20 лет), ускоренное восстановление инфраструктуры и жилья, интеграция Газы в региональные логистические и торговые цепочки.
Риски: конфликт интересов между участниками, политическая фрагментация палестинского управления, затягивание решений из-за бюрократии.
Геополитические последствия: появление в Восточном Средиземноморье новой экономической зоны роста, снижение уровня конфронтации, рост роли международных институтов.
Сценарий 2: «Контролируемая реконструкция» — Израиль и союзники диктуют условия. В этом сценарии Израиль сохраняет решающее влияние на все этапы восстановления, включая контроль за строительными материалами и проектами. Ключевые доноры — США, ЕС и арабские монархии Персидского залива. Палестинская администрация играет второстепенную роль, а международные организации ограничены рамками гуманитарной поддержки.
Преимущества: высокий уровень безопасности с точки зрения Израиля, предсказуемость процессов, возможность контролировать политическое развитие сектора.
Риски: маргинализация палестинской стороны, рост радикализации, социальное напряжение и саботаж внутри Газы.
Геополитические последствия: превращение сектора в своего рода «протекторат» с ограниченным суверенитетом, усиление зависимости от внешних акторов, рост антиизраильских настроений в арабском мире.
Сценарий 3: «Региональная ось» — Турция, Катар и Китай формируют альтернативный центр. Этот вариант предполагает формирование «восточной коалиции», ориентированной на менее политизированную и более экономически прагматичную модель восстановления. Финансирование поступает через Исламский банк развития и китайские фонды, строительные проекты реализуют турецкие и азиатские компании. Израиль сохраняет минимальный контроль, ограничиваясь вопросами безопасности на границе.
Преимущества: более быстрые темпы восстановления, гибкие механизмы финансирования, усиление экономического потенциала сектора.
Риски: противодействие США и Израиля, политическое давление на доноров, риск изоляции Газы от западных институтов.
Геополитические последствия: углубление многополярности в регионе, усиление влияния Китая и Турции, формирование нового центра силы вне западной орбиты.
Переходные модели и комбинированные сценарии. Реальность, скорее всего, будет представлять собой комбинацию этих сценариев. Например, на начальном этапе возможно доминирование западной коалиции, но по мере развития инфраструктуры и изменения политической обстановки в процесс могут активнее включиться Турция и Китай. Или наоборот — региональные игроки создадут ядро восстановления, к которому позже подключатся западные институты ради доступа к политическому процессу.
Ключевой переменной здесь станет контроль над потоками ресурсов. Кто будет контролировать логистику, поставки стройматериалов, доступ к портам и строительным площадкам — тот определит и политический контур Газы на десятилетия вперед.
Стратегические выводы: восстановление Газы как тест мировой системы
Восстановление Газы — это не строительный подряд и не гуманитарная кампания в привычном смысле. Это процесс, в котором на кону стоит архитектура ближневосточной безопасности, баланс глобальных сил и даже судьба международного права. Сектор Газа превратился в лабораторию XXI века, где проверяется, способны ли международные институты, региональные коалиции и глобальные державы не только разрушать, но и строить.
Это «хуже, чем с нуля» не только в физическом смысле. Это хуже, чем с нуля с политической точки зрения: доверие разрушено, институты слабые, инфраструктура уничтожена, общество травмировано. Но именно в такой среде создаются новые модели управления и международного взаимодействия. И те, кто возьмёт на себя роль архитектора этой новой Газы, получат рычаги влияния далеко за пределами сектора.
Долгосрочные последствия: больше, чем Ближний Восток
1. Новая логистика Восточного Средиземноморья. Строительство глубоководного порта в Газе и восстановление её транспортной инфраструктуры могут перераспределить морские и сухопутные маршруты между Суэцким каналом, турецкими портами и израильской сетью. Это способно изменить экономическую карту Восточного Средиземноморья и даже повлиять на глобальные цепочки поставок.
2. Трансформация палестинской политики. Контроль над восстановлением будет означать и контроль над политической траекторией палестинского движения. От того, кто профинансирует и реализует проекты, зависит, появится ли в Газе новая форма палестинского самоуправления — более прагматичная, институциональная и экономически ориентированная — или же сектор останется ареной фрагментации и радикализации.
3. Испытание для международного права. Разрушение объектов водоснабжения, электросетей и образовательных учреждений ставит под вопрос принципы международного гуманитарного права. Если их восстановление будет происходить без надлежащей юридической оценки и ответственности, это создаст опасный прецедент: инфраструктура может стать легитимной мишенью в будущих конфликтах. Восстановление Газы должно включать и институциональное переосмысление правил войны.
4. Многополярный баланс и новая архитектура региональной безопасности. Если в восстановлении Газы сформируются параллельные центры силы — западный и регионально-китайский — это ускорит переход к многополярной системе в Восточном Средиземноморье. В свою очередь, это повлияет на архитектуру безопасности от Суэца до Кавказа, от Аравийского полуострова до Черного моря.
Рекомендации: стратегические шаги для игроков
Для международных организаций: от координации к управлению. ООН и международные финансовые институты должны перестать играть роль «кассира» и перейти к стратегическому управлению процессом. Им необходимо создать единый координационный механизм, интегрирующий гуманитарные, инфраструктурные и политические задачи, и обеспечить прозрачность финансовых потоков.
Для региональных государств: коллективная ответственность вместо конкуренции. Арабским странам стоит выйти за пределы символических жестов и создать региональный фонд восстановления, который будет не только распределять средства, но и формировать общие стандарты проектов. Сотрудничество Турции, Египта, Катара и Саудовской Аравии может стать противовесом внешнему диктату и укрепить их позиции как самостоятельного центра силы.
Для Израиля: безопасность через интеграцию, а не изоляцию. Стратегическая безопасность Израиля в долгосрочной перспективе обеспечивается не глубиной буферной зоны, а социальной и экономической устойчивостью соседнего региона. Участие в восстановлении должно быть не инструментом контроля, а инструментом интеграции — иначе Газу ждет вечный цикл разрушения и возрождения.
Для палестинской стороны: новая модель управления. Без формирования эффективных институтов восстановления любые усилия окажутся половинчатыми. Палестинской администрации необходимо разработать новую институциональную архитектуру, которая будет сочетать местное самоуправление с международным участием. Это условие для того, чтобы Газу перестали воспринимать как объект, а начали как субъект политики.
Для глобальных держав: Газу нельзя оставить «чужим проектом». США, ЕС, Китай и Турция должны понимать: если Газу отдадут на откуп одной стороне, это приведет к новым конфликтам. Только взаимное присутствие и взаимозависимость способны превратить восстановление в фактор стабильности, а не очередного раскола.
Газу нужно строить как будущее
История не знает успешных примеров восстановления территорий, где инфраструктура возрождалась быстрее, чем доверие. Газу нельзя «отстроить» без ответа на вопрос о её политическом будущем, и невозможно обеспечить политическое будущее, если люди продолжают жить среди руин. Эти две задачи — гуманитарная и геополитическая — неразделимы.
Сектор Газа сегодня — это метафора нового мира: он разрушен до основания, но именно на его месте может появиться новая модель регионального порядка. Восстановление здесь станет тестом на зрелость международного сообщества. Пройдет ли его мир — покажет, чему мы научились за столетия конфликтов: только разрушать или всё-таки строить.Перелом