Америка снова горит. Не от лесных пожаров, к которым привыкло западное побережье, и не от засух, ставших климатическим фоном жизни в Калифорнии, а от куда более глубинных процессов — структурного сдвига, обнажающего изношенные механизмы государственной легитимности. На этот раз эпицентр — Лос-Анджелес. Один из крупнейших мегаполисов США, с населением более десяти миллионов человек, превращается в зону тектонического разлома между старой институциональной архитектурой и новой социальной реальностью. Город, который десятилетиями служил символом экономического изобилия, мультикультурности и либеральной модернизации, сегодня всё отчётливее представляет собой конгломерат кризисов: демографического, институционального, территориального, экономического и правового.
На пересечении скоростных магистралей, гетто, киностудий и трудовых лагерей из мигрантского пролетариата формируется уникальный урбанистический узел, в котором государство оказывается неспособным выполнять базовые функции обеспечения социального контракта. Здесь рушится не просто городская ткань — здесь демонтируется сам принцип управляемости, заложенный в американскую модель федерализма. Гипертрофированная зависимость от уязвимой рабочей силы, рост внеправового принуждения, репрессивная миграционная политика, деструкция социальной инфраструктуры и утрата контроля над территорией делают Лос-Анджелес не исключением, а моделью. Это — не маргинальный кризис, а ранний индикатор глубокой институциональной трансформации, в которой государственность испытывает не внешнее давление, а внутреннее истощение.
В том, что происходит сегодня в Лос-Анджелесе, соединяются три вектора: политическая репрессивность, экономическое неравенство и правовая девальвация. Эти векторы формируют пространственную и нормативную зону нестабильности, в которой не действуют ни старые формы общественного контроля, ни новые механизмы социальной интеграции. В результате Лос-Анджелес превращается в лабораторию, где тестируются пределы устойчивости американской модели урбанизма и федерализма в условиях политической дезинтеграции.
Эта статья — попытка дать комплексный анализ происходящего. Исследовать не внешние манифестации протеста или репрессий, а фундаментальные основания кризиса, сделать видимым то, что долгое время маскировалось под «исключительность» американского мегаполиса. Потому что Лос-Анджелес уже не отражение мечты — он отражение того, как она разваливается.
Сигналы тревоги
По состоянию на май 2025 года Лос-Анджелес официально занял первое место среди всех городов США по численности бездомного населения. Согласно ежегодному отчёту Los Angeles Homeless Services Authority (LAHSA), опубликованному 9 мая 2025 года, общее число бездомных в округе Лос-Анджелес достигло 78 645 человек, что отражает рост на 12,4% по сравнению с предыдущим годом. Из этого числа более 25 000 человек проживают в импровизированных лагерях или автомобилях, не имея доступа к санитарным условиям. В отдельных районах, таких как Skid Row, плотность бездомного населения составляет до 3 800 человек на квадратную милю.
Более того, данные Управления народонаселения округа Лос-Анджелес указывают, что 32,8% детей в округе проживают ниже официальной черты бедности. Это один из самых высоких показателей среди мегаполисов США. По данным California Budget & Policy Center, на 2024 год уровень бедности в округе Лос-Анджелес (с учётом поправки на стоимость жизни) составляет 23,1%, при этом в районах, населённых преимущественно латиноамериканцами и афроамериканцами — таких как South Central и Boyle Heights — эта цифра превышает 30%.
Одновременно с этим растёт ценовое давление на жильё. Согласно исследованию Zillow Economic Research, средняя стоимость аренды однокомнатной квартиры в Лос-Анджелесе в апреле 2025 года достигла 2 713 долларов США, что на 9,8% выше, чем в апреле 2024 года. Отчёт Harvard Joint Center for Housing Studies за тот же период отмечает, что более 51% домохозяйств в Лос-Анджелесе тратят свыше половины своих доходов на аренду жилья, что формально квалифицируется как «тяжёлая арендная нагрузка» (severe rent burden).
Процесс гентрификации в ряде исторически этнически разнообразных районов Лос-Анджелеса, включая Boyle Heights, Echo Park и Highland Park, ведёт к ускоренному вытеснению коренных сообществ. По данным UCLA Luskin Institute on Inequality and Democracy, за последние три года в Boyle Heights более 18% арендаторов были выселены, а средняя стоимость аренды выросла на 27%. Эти процессы сопровождаются снижением числа доступных социально-ориентированных единиц жилья и ростом инвестиционной активности крупных фондов недвижимости, таких как Invitation Homes и Blackstone Group, активно скупавших объекты после 2020 года.
На этом фоне усилилась иммиграционная политика федеральных властей. С начала 2025 года, после вступления Дональда Трампа на второй президентский срок, меры по борьбе с «нелегальной миграцией» получили дополнительный институциональный и правовой импульс. 11 января 2025 года был подписан исполнительный указ № 13914 (Executive Order 13914), расширяющий оперативные полномочия Immigration and Customs Enforcement (ICE). Согласно этому указу, ICE получила право задерживать подозреваемых в иммиграционных правонарушениях без судебного ордера в пределах 100 миль от международных границ, что включает в себя всю южную Калифорнию, включая Лос-Анджелес.
Юридическая практика, ранее ограниченная приграничными зонами, таким образом, распространилась на всю урбанистическую территорию мегаполиса, что вызвало критику со стороны правозащитных организаций. В частности, National Immigration Law Center охарактеризовал указ как «попытку трансформировать миграционную политику в инструмент повседневного контроля над уязвимыми сообществами».
Результатом стало резкое увеличение числа депортаций. Согласно отчёту Transactional Records Access Clearinghouse (TRAC) при Университете Сиракьюз, в период с января по апрель 2025 года ICE депортировало из округа Лос-Анджелес 117 089 человек, что на 63% выше аналогичного периода 2024 года. Из них:
- 45 790 человек (39,1%) имели действующие разрешения на работу или находились в процессе легализации;
- 21 375 человек (18,2%) были задержаны при отсутствии сведений о нарушениях иммиграционного законодательства;
- 12 612 человек (10,8%) были депортированы без предварительного слушания в суде (expedited removal).
В городе были проведены многочисленные рейды в логистических хабах, ресторанах, автомастерских, клининговых компаниях и жилых кварталах. По данным Immigration Legal Resource Center, только за февраль–март 2025 года ICE провела 141 целевую операцию на предприятиях среднего и малого бизнеса в округах Лос-Анджелес и Ориндж.
Один из наиболее публично освещённых случаев — рейд на принадлежащую латиноамериканским инвесторам сеть супермаркетов Mercado Latino, обслуживающую более 300 тысяч покупателей в восточных районах города. В ходе операции 24 марта 2025 года были задержаны 46 человек, включая троих менеджеров. Видеозапись задержания сотрудницы с медицинским браслетом, которую вывели из торгового зала в наручниках, получила широкое распространение в социальных сетях. Данный инцидент привёл к несанкционированной акции протеста, в которой участвовали, по оценке LAPD, более 7 тысяч человек.
Экономические и социальные последствия миграционной политики в таких условиях становятся системными. Согласно анализу Brookings Institution от апреля 2025 года, агрессивные меры по депортации трудоспособного населения в мегаполисах с высоким уровнем неформальной занятости могут привести к сокращению местного ВВП до 3,1% в течение года. В Лос-Анджелесе, где более 1 миллиона жителей вовлечены в неформальную экономику, это означает потенциальное сокращение налоговых поступлений на сумму свыше 3,8 миллиарда долларов в год.
Таким образом, нарастающая административная и экономическая нестабильность в Лос-Анджелесе не может рассматриваться как временное явление. Комбинация роста бедности, жилищной недоступности, структурной зависимости от теневого труда и правового давления на мигрантов формирует системный кризис, угрожающий функциональной состоятельности муниципальной модели управления. Отсутствие согласованной политики между федеральным и местным уровнями власти, а также институциональная фрагментация в регулировании жилищного и трудового сектора углубляют дисбаланс между демографической реальностью города и нормативными рамками федеративного устройства США.
Экономика, построенная на тени
Экономическая структура Лос-Анджелеса представляет собой высоко диверсифицированную систему, основанную на логистике, розничной торговле, сфере услуг, строительстве, производстве, индустрии развлечений и здравоохранении. Однако за фасадом этих отраслей скрывается фундаментальная зависимость от труда мигрантов, значительная часть которых работает без документов или в условиях правовой уязвимости. Эта теневая опора городского благосостояния в последние годы подвергается нарастающему правовому и политическому давлению со стороны федеральных властей.
Согласно отчёту Pew Research Center за 2024 год, в агломерации Лос-Анджелес–Лонг-Бич–Анахайм проживает около 1,6 миллиона иммигрантов без легального статуса, что составляет примерно 13% всего населения региона. Среди всей рабочей силы города — около 38,4% составляют лица, родившиеся за пределами США, причём примерно 46% из них не имеют гражданства. Это самый высокий показатель среди всех мегаполисов страны.
Иммигранты — как документированные, так и недокументированные — играют ключевую роль в функционировании следующих секторов:
- Логистика и портовая инфраструктура.
Порт Лос-Анджелеса (вместе с Портом Лонг-Бич) обеспечивает более 1,3 миллиона рабочих мест по всей стране, из них около 150 тысяч — непосредственно в Южной Калифорнии. По данным International Longshore and Warehouse Union (ILWU), около 60% работников складов, грузчиков и вспомогательного персонала в зоне порта являются мигрантами, значительная часть из которых работает по временным или неформальным контрактам через субподрядные агентства, избегая обязательной проверки статуса (E-Verify). - Сфера услуг и общественного питания.
В ресторанной индустрии Лос-Анджелеса, включающей более 30 тысяч заведений, занято около 300 тысяч человек, из которых по данным National Restaurant Association, свыше 65% — это мигранты, причём примерно 25–30% — без документов. В частности, на должностях поваров, помощников повара, посудомойщиков и уборщиков. - Жилищное строительство и ремонт.
Сектор строительства, обеспечивающий около 195 тысяч рабочих мест в округе Лос-Анджелес, также демонстрирует крайне высокую зависимость от труда мигрантов. Исследование Economic Roundtable показало, что на стройках города от 55 до 70% рабочих — это латиноамериканские мигранты, многие из которых не имеют легального статуса, что делает их особенно уязвимыми к задержаниям и нарушениям условий труда. - Уборка и клининг.
Согласно данным California Domestic Workers Coalition, в сегменте уборки коммерческих и жилых помещений занято более 95 тысяч человек, при этом более 80% — это женщины мигрантского происхождения, из которых примерно половина — без документов. Уровень формального трудоустройства в этой отрасли не превышает 40%. - Здравоохранение и уход за пожилыми.
В системе ухода за пожилыми и тяжелобольными — секторе, который особенно расширился после пандемии COVID-19 — доля мигранток, работающих на полулегальной или полностью неформальной основе, достигает 60–70%, по оценкам Center for Health Workforce Studies. Эти работницы обеспечивают непрерывный уход в условиях крайней нехватки лицензированного персонала, особенно в небогатых районах.
Несмотря на структурную значимость мигрантского труда для городской экономики, власти на федеральном уровне — в рамках приоритетов администрации Трампа — начали рассматривать эту рабочую силу как объект административного давления. С начала 2025 года ICE увеличила количество внезапных проверок и рейдов на предприятия Лос-Анджелеса. Согласно отчёту Immigration Hub, в январе–апреле 2025 года в округе Лос-Анджелес было проведено 218 рейдов, что на 74% выше по сравнению с аналогичным периодом 2024 года.
Из этих операций:
- 72% были направлены на предприятия с низкой степенью формализации трудовых контрактов (автомастерские, прачечные, мини-маркеты, небольшие рестораны),
- 31% — сопровождались массовыми задержаниями (более 10 человек за одну операцию),
- 19% — закончились административным закрытием предприятия и аннулированием лицензий.
Наиболее резонансным стал рейд в районе Vernon, на складах логистической компании PacWest Fulfillment, где 64 мигранта были задержаны, а два менеджера — арестованы по обвинению в содействии «массовому уклонению от иммиграционного контроля» (раздел 274A INA). Публикация отчёта о рейде вызвала негативную реакцию местных профсоюзов, включая Service Employees International Union Local 721, обвинивших федеральные структуры в разрушении локальной экономики.
Кроме прямого экономического эффекта, такая политика ведёт к росту правовой неуверенности и тенизации труда. По данным Urban Institute, около 39% недокументированных работников в Лос-Анджелесе после 2020 года прекратили обращение за государственными или профсоюзными защитами в случае нарушений условий труда, опасаясь последствий. Это приводит к снижению средней заработной платы, росту сверхурочной эксплуатации и отказу от социальных льгот даже при формальном праве на них.
Мигрантский труд, будучи фундаментом не только экономики, но и социальной устойчивости города, в новой политической конфигурации оказался под угрозой демонтажа. Попытка административно устранить этот сегмент обнажает внутреннюю противоречивость государственной политики: она направлена на борьбу с явлением, которое является опорой производственно-сервисной структуры крупнейшего мегаполиса страны.
Таким образом, экономика Лос-Анджелеса функционирует как система, частично находящаяся вне формальной юрисдикции и опирающаяся на репрессируемую, но незаменимую силу. При продолжающемся усилении миграционного контроля эта модель рискует перейти в стадию функционального коллапса отдельных секторов и обострения социальной нестабильности. Столкновение между нормативной правовой структурой и реальными экономическими практиками создает кризис правового легитимизма и институциональной состоятельности.
Архитектура страха
В марте 2025 года Лос-Анджелес стал центром крупнейшей волны протестной мобилизации за последнее десятилетие. Согласно отчету аналитического отдела городской полиции (Los Angeles Police Department Special Operations Division), в период с 12 по 28 марта на улицы города вышло, по предварительным оценкам, около 108 тысяч человек. Это превысило показатели протестов 2020 года, когда массовые выступления проходили в контексте дела Джорджа Флойда.
Первичные акции начались в историческом деловом центре города у здания Federal Building на Spring Street. Затем протестное движение охватило социально уязвимые и этнически разнообразные районы — South Central, MacArthur Park, Pico-Union, East Hollywood. К протестам присоединились как местные НПО, такие как Movimiento Cosecha, так и национальные организации: Black Lives Matter LA, American Civil Liberties Union Southern California, National Day Laborer Organizing Network. Совместные заявления этих структур содержали обвинения федеральным властям в нарушении ряда положений Fourth Amendment и Due Process Clause Четырнадцатой поправки.
Массовость протестов была обусловлена ответной реакцией на ужесточение федеральной иммиграционной политики после вступления в силу 16 февраля 2025 года указа №13872, подписанного президентом Трампом. Указ предоставлял Департаменту внутренней безопасности США (DHS) и Службе иммиграционного и таможенного контроля (ICE) расширенные полномочия по задержанию подозреваемых в «иммиграционных нарушениях» без судебного ордера в пределах 160 километров от национальных границ и международных портов. Юридическое сообщество Калифорнии расценило это как антиконституционное размывание принципа probable cause и федеративного разделения юрисдикций.
Федеральный ответ на протесты отличался беспрецедентной скоростью и масштабом. Уже 15 марта Министерство внутренней безопасности США совместно с Пентагоном инициировало реализацию оперативного плана Border Integrity Enhanced. В рамках этой инициативы на территорию Лос-Анджелеса были дислоцированы 2,300 военнослужащих Национальной гвардии Калифорнии, в том числе подразделения 40th Infantry Division и 223rd Military Intelligence Battalion. В публичном комментарии пресс-секретаря DHS, размещённом 16 марта, утверждалось, что целью операции является «защита критически важных объектов инфраструктуры и содействие гражданским властям в обеспечении правопорядка».
Тем не менее, уже в первые дни было зафиксировано несколько инцидентов с применением силовых методов против мирных демонстрантов. Согласно докладу Amnesty International USA от 5 апреля 2025 года, в ходе протестов в Лос-Анджелесе было задокументировано 284 случая нарушений прав человека. Среди них — 73 незаконных задержания без разъяснения прав и предъявления обвинений, 54 случая применения слезоточивого газа в густонаселённых жилых зонах (включая многоквартирные дома в районе Koreatown), а также 21 случай изъятия личных мобильных устройств с последующим анализом содержимого без ордера (warrantless digital forensics).
Организация Electronic Frontier Foundation подтвердила, что, по её данным, как минимум восемь городских беспилотников, закупленных по федеральной программе Urban Surveillance Integration Program (2023), использовались в ходе ночного мониторинга протестных маршрутов, включая запись лиц участников и сбор метаданных о перемещениях. В ряде районов, включая Highland Park и Boyle Heights, местные жители сообщали о постоянном присутствии беспилотных патрулей над жилыми кварталами в ночное время.
Юридический департамент ACLU Southern California 27 марта направил в федеральный суд Центрального округа Калифорнии иск, в котором действия ICE, DHS и Национальной гвардии квалифицировались как «диспаритетное и избыточное применение силы против этнически определяемого населения», нарушающее положения Civil Rights Act 1964 года, а также Posse Comitatus Act, ограничивающий использование федеральных вооружённых сил на территории США для исполнения гражданских законов.
Юрист ACLU Томас Вега в специальном комментарии для California Legal Review отметил: «Мы наблюдаем институционализацию новой модели внутреннего контроля. Это не просто борьба с нарушениями миграционного законодательства, это целенаправленная криминализация этнической принадлежности и социального статуса. Мы имеем дело с правовой архитектурой страха, при которой любая форма отклонения от нормативной идентичности рассматривается как угроза».
Инфраструктурно меры безопасности также вышли за пределы правовых норм. Так, согласно отчёту муниципального департамента транспорта (LADOT), 34 городских перекрёстка в зонах протестной активности были переведены на ручное управление и замкнуты на внутренние контуры управления полицией Лос-Анджелеса (LAPD Strategic Response Bureau). Это фактически означало возможность искусственного создания заторов и изоляции районов — механизмов, ранее использовавшихся только при антитеррористических операциях.
Дополнительно следует отметить, что в период с 13 по 30 марта в Лос-Анджелесе были зарегистрированы 1,394 административных задержания, из которых, по данным правозащитной организации National Immigration Law Center, более 60 процентов были произведены по статьям, не связанным с нарушением общественного порядка, а с «подозрением в отсутствии иммиграционного статуса».
В совокупности вышеописанные действия федеральных и местных структур в Лос-Анджелесе формируют обоснованные основания говорить о развитии модели preventive authoritarianism — превентивного авторитаризма, при котором основным объектом правового и силового воздействия становятся не действия, а предполагаемые идентичности. Эта модель уходит корнями в теорию «предугаданной угрозы», ранее апробированную в контексте PATRIOT Act и «войны с террором», но ныне применяемую к собственной гражданской территории.
Таким образом, события марта 2025 года в Лос-Анджелесе следует рассматривать не как отдельный случай «усиления мер безопасности», а как структурный переход к новому типу государственного насилия, легитимируемого через риторику исключения, защиты и национальной консолидации. В центре этого перехода — мигрант, бедняк, инакомыслящий, активист. В центре архитектуры страха — американский город, перестраиваемый в крепость против самих себя.
Лаборатория краха
Сегодня Лос-Анджелес — это не просто город с ожесточёнными протестами. Это лаборатория будущего, которое, возможно, наступит по всей Америке. Упадок социальной инфраструктуры, разрушение доверия между гражданами и государством, криминализация бедности, исчезновение среднего класса — всё это складывается в единую мозаичную катастрофу.
Геттоизация здесь не метафора — это городская политика. В 2024 году в ЛА было выдано 23 000 ордеров на выселение. Большая часть из них — в исторически бедных кварталах. Цены на жильё выросли на 12% за последний год. В это же время мэрия Лос-Анджелеса одобрила строительство 14 новых luxury-condo-комплексов в районах, где раньше жили семьи с годовыми доходами ниже $25 000.
В одном из интервью местной журналистке KPCC мать-одиночка, лишившаяся жилья, сказала:
«Это не мой город больше. Здесь только для тех, у кого есть охрана и пароль от паркинга».
Американская государственность стоит на хрупком основании — иллюзии единства. Сегодня трещины, которые раньше можно было замазать флагами и речами о свободе, превращаются в обвалы. Протесты в Лос-Анджелесе — это не «события» в хронологии CNN. Это предвестие. Потому что в этом городе, где студийные фасады Голливуда соседствуют с палатками на аллеях, сосредоточено всё: социальное отчуждение, экономическая эксплуатация, расовая стигма, полицейская милитаризация и обостряющаяся классовая война.
Это город, который показывает: американская мечта — не просто миф. Это механизм выработки подчинения, обещание, которое сбывается лишь для избранных. Остальные — статисты в драме, где «империя» теряет сюжет и контроль.
В эпоху нового террора — когда ICE становится внутренним гестапо, а бедность превращается в преступление — Лос-Анджелес перестаёт быть городом. Он становится диагнозом.
И если Америка ещё способна слышать, она должна услышать это сейчас. Потому что следующий взрыв может прогреметь уже не в Лос-Анджелесе — а в самом сердце страны.
Америка смотрит на Лос-Анджелес и видит хаос. Но на самом деле она смотрит в зеркало. И в отражении — ослабевший гигант, затерянный в лабиринте собственных ошибок. Мегаполис на обочине империи. Лаборатория краха.