Американская экономика вступила в новую фазу — фазу парадоксальной устойчивости. Показатели внушают уверенность: безработица остаётся на уровне ниже 4 процентов, инфляция — под контролем, корпоративные сделки бьют рекорды по объёмам, а индекс S&P 500 переписывает исторические максимумы. Казалось бы, макроэкономическая картина почти идеальна — словно возвращение к докризисной нормальности. Но за витриной бодрых индикаторов зреет качественно иная реальность: чем стабильнее выглядят краткосрочные показатели, тем менее уверенными становятся долгосрочные ожидания.
Становится всё более очевидным: речь идёт не о привычном рецессионном цикле и не о временном шоке, а о глубоком системном изменении, затрагивающем саму структуру экономического поведения. США в 2025 году переживают не спад и не бум — они входят в фазу институционального напряжения, где угроза исходит не извне, а изнутри: из самой логики государственного управления, превратившейся в источник неопределённости.
Корпоративный сектор не отказывается от инвестиций, но делает их всё реже и всё осторожнее. Прогнозы становятся короче, а риск-анализ — глубже. Стратегические повестки уступают место тактическому маневрированию. По данным Conference Board, 68 процентов CEO американских компаний в 2025 году указывают «политическую нестабильность и непредсказуемость» как основной фактор, ограничивающий инвестиции — впервые в истории этот показатель обогнал инфляцию и процентные ставки.
На смену эпохе «Американской исключительности» как якоря глобального доверия приходит эпоха американской институциональной относительности. Вашингтон больше не гарантирует предсказуемость решений. Отсюда — феномен сужающегося горизонта: инвесторы видят не «рост», а «уход от риска», не «возможности», а «пункты выхода». В результате рушится главный контракт, лежащий в основе капитализма: контракт на стабильное правило игры.
Так проявляется главный парадокс 2025 года: экономика США сильна в показателях, но уязвима в основаниях. На первый план выходит то, что нельзя зафиксировать в квартальном отчёте: степень доверия к институтам, качество политического управления, способность государства быть не только арбитром, но и ориентиром.
Именно в этих зонах невидимого давления кроется главная угроза для будущего: если Америка теряет способность задавать глобальные правила — она теряет саму основу своего экономического могущества. И тогда парадокс устойчивости становится не триумфом, а тревожным предвестием больших перемен.
Модель роста под угрозой: планирование без горизонта
Американская экономика вступила в фазу острого стратегического расхождения между краткосрочной стабильностью и долгосрочной неопределённостью. Несмотря на внешне благополучные индикаторы — устойчивость фондового рынка, активность на рынке слияний и поглощений, оживление в отдельных секторах — фундаментальная архитектура экономического роста подвергается размыванию. Классическая модель, в которой экономические агенты могут опираться на институциональные ориентиры, фискальную предсказуемость и международную торговую стабильность, сегодня уже не функционирует как ранее. Система начала отклоняться от принципов, обеспечивавших ей глобальную привлекательность на протяжении последних десятилетий.
Наиболее тревожные сигналы исходят из области торговой политики, где американская администрация под руководством Дональда Трампа ведёт жёсткую и непоследовательную игру. С начала 2025 года было озвучено более 35 заявлений Белого дома и Министерства торговли США, касающихся введения, пересмотра или отмены пошлин на импорт товаров из Китая, ЕС, Индии, Мексики и Вьетнама. Например, в марте были объявлены 60-процентные пошлины на китайские электромобили, однако уже через две недели последовало уточнение, что они не будут касаться сборочных предприятий в Аризоне и Техасе, где работают дочерние структуры BYD и SAIC.
Эта регуляторная волатильность нарушает саму логику среднесрочного планирования. Согласно отчёту Peterson Institute for International Economics от мая 2025 года, порядка 72% опрошенных американских экспортёров и дистрибьюторов в условиях "стратегической неопределённости" приняли решение сократить горизонты планирования с 3–5 лет до 12–18 месяцев. В аналогичном опросе 2022 года этот показатель составлял менее 40%.
На первый взгляд, слияния и поглощения переживают ренессанс. По данным Refinitiv и PwC, к июню 2025 года объём глобальных сделок с участием американских компаний составил 1,9 триллиона долларов — рост на 26% в годовом выражении. Однако это лишь количественная метрика, не раскрывающая качественный характер активности. Более 58% всех сделок приходится на 29 мега-сделок стоимостью от 500 миллионов долларов, причём в 17 случаях речь шла не о синергии инноваций, а об агрессивной реструктуризации перед возможными изменениями в налоговой базе.
Так, приобретение Pfizer американским фондом Providence Equity Partners за 84 млрд долларов, завершённое в апреле, сопровождалось немедленным сокращением инвестиционных программ в области R&D и переводом штаб-квартиры в штат с более благоприятным налогообложением. Аналогичная тенденция наблюдается в IT-секторе — по отчёту Bain & Company, 43% сделок 2025 года носят “дефензивный” характер и связаны с хеджированием фискальных и регуляторных рисков.
В марте 2025 года Белый дом представил обновлённый проект "Большого прекрасного закона" (Great Beautiful Act), включающий масштабную реформу налоговой системы. Один из центральных пунктов — перераспределение налоговой нагрузки с корпораций на физлиц, а также внедрение раздела 899, предусматривающего повышение налогов на резидентов стран, признанных "дискриминационно относящимися к американским активам".
Реакция глобального капитала не заставила себя ждать. За первые 5 месяцев года, по данным Treasury International Capital System (TICS), чистый приток прямых иностранных инвестиций в США снизился на 19% по сравнению с аналогичным периодом 2024 года. Особенно резко падение фиксируется со стороны инвесторов из ЕС (минус 23%) и Японии (минус 17%).
Кроме того, Fitch и S&P в своих июньских обзорах предупредили о "повышении вероятности понижения рейтинга США в 2026 году", если не будет предпринята программа консолидации бюджета. Государственный долг уже превысил 34,6 трлн долларов, а дефицит федерального бюджета на июнь 2025 года составил 1,38 трлн долларов — на 11% выше аналогичного периода 2024 года.
Ставка ФРС на уровне 5,5% продолжает усиливать давление на экономику. Министерство финансов США потратило 1,09 трлн долларов только на обслуживание долга в первом полугодии 2025 года — абсолютный рекорд, превысивший аналогичный показатель 2023 года почти на 300 млрд. Это составляет почти 14% всех федеральных расходов. Такая динамика вытесняет частные инвестиции и угрожает устойчивости бюджетных программ — особенно в области инфраструктуры, здравоохранения и образования.
В то же время, американские корпорации фиксируют рекордные объёмы обратного выкупа акций (buybacks) — по данным Goldman Sachs, с начала года buyback-программы составили 655 млрд долларов, что является попыткой поддержания капитализации в условиях слабых прогнозов по спросу. Это ещё один индикатор, что корпоративный сектор в большей степени занят поддержанием котировок, чем стратегическим расширением.
Американская экономика сохраняет внешнюю форму роста, но содержание этого роста всё чаще основано на искажённых импульсах: временные налоговые преимущества, защитные инвестиционные стратегии, институциональная нестабильность. Крупные корпорации адаптируются через масштабные сделки и оптимизацию, но малый и средний бизнес — основной драйвер рабочих мест и инноваций — всё чаще оказывается в положении стратегического паралича.
Именно этот паралич — невозможность видеть и проектировать будущее — становится главным риском для модели устойчивого роста. В условиях, когда политика определяет экономику в режиме твиттера и тарифа, понятие «долгосрочная стратегия» превращается в анахронизм. Без возврата к фискальной дисциплине, институциональной предсказуемости и международной торговой стабильности, Америка может войти в цикл псевдо-роста, за которым последует структурный кризис доверия и инвестиций.
В 2025 году модель роста не разрушена, но она уже трещит по швам. И если горизонт не будет восстановлен — через реформы, ответственность и стратегическое лидерство — то это не просто замедление, а начало новой эры — эры экономического маневрирования без курса.
Регуляторные ловушки и инвестиционные сигналы
2025 год стал поворотным моментом для глобальных инвесторов, и прежде всего — в контексте американской регуляторной среды. После возвращения Дональда Трампа в Белый дом в январе, корпоративный мир оказался в ситуации остро выраженной двойственности. С одной стороны, бизнес приветствовал снижение налогового давления, дерегуляционные обещания и ревизию ESG-мандатов, начатую новой администрацией. С другой — в ряде направлений сохранились жёсткие установки времён Байдена, особенно в сфере антимонопольного контроля и трансграничных сделок.
Федеральная торговая комиссия (FTC), несмотря на смену власти, не утратила своей независимости и продолжает следовать линией, заложенной при Байдене. Под руководством Лины Хан и в 2025 году ведомство активно блокирует сделки, угрожающие рыночной конкуренции. Согласно отчёту American Bar Association от мая 2025 года, из 113 крупных сделок, поданных на согласование с начала года, 28 подверглись углублённому расследованию, а 6 — были заблокированы полностью. Прецедентом стал запрет на поглощение стартапа NeuroSync компанией Alphabet, несмотря на наличие аналогичных сделок в 2022–2023 годах, получивших одобрение.
Этот тренд создаёт так называемую «регуляторную ловушку»: инвесторы вынуждены ориентироваться не только на законы, но и на поведение конкретных регуляторов, чьи подходы подчас непредсказуемы. Как подчёркивает Harvard Business Review в июньском аналитическом обзоре, «правовой релятивизм в сфере конкурентного права становится одной из ключевых переменных инвестиционного климата».
Интересно, что несмотря на жёсткость регулирования, 2025 год стал рекордным по объёму слияний и поглощений. По данным Refinitiv, совокупная стоимость объявленных сделок за первые пять месяцев года превысила 1,72 трлн долларов — это на 26,3% больше, чем за аналогичный период 2024 года. Крупнейшими остаются сделки в энергетике (Chevron–Hess на $53 млрд), фарме (Pfizer–Catalent на $18,9 млрд) и в AI-инфраструктуре (NVIDIA–Graphcore на $12,4 млрд).
Этот рост объясняется не столько оптимизмом, сколько стратегической необходимостью. По оценке аналитиков McKinsey, более 61% сделок 2025 года — это сделки, направленные на приобретение устойчивости в условиях неопределённости: доступ к защищённым юрисдикциям, стратегическим активам, интеллектуальной собственности. Неорганический рост — не роскошь, а инструмент выживания.
Как заявляет в интервью Financial Times Санджай Махаджан, директор по инвестициям в Blackstone:
«Парадокс в том, что M&A стал способом застраховаться от M&A-рисков. Сегодня ты либо покупаешь устойчивость, либо становишься мишенью.»
Статистика Bloomberg указывает на тревожный тренд: 74% всех сделок с трансграничным участием в 2025 году сосредоточены в семи юрисдикциях с предсказуемой регуляторной средой — это Сингапур, ОАЭ, Ирландия, Канада, Южная Корея, Чили и частично Израиль. США, несмотря на свой масштаб, демонстрируют снижение доли сделок с иностранным капиталом на 18% по сравнению с 2024 годом.
Причина — не в экономике, а в правовой тревожности. Как пишет аналитик Moody’s Джоанна Эллиот в июньском обзоре:
«Бизнес избегает не налогов, а непредсказуемости. США рискуют потерять роль глобального safe haven не из-за китайской конкуренции, а из-за внутренней фискально-правовой шизофрении.»
Возвращение Дональда Трампа придало внешнеэкономической политике США элементы волатильности. За первые пять месяцев 2025 года было введено 11 новых тарифных барьеров (по данным USTR), а также приостановлено действие трёх действующих соглашений о взаимном инвестировании (включая с Вьетнамом и Марокко). Кроме того, Белый дом в марте инициировал расследование по вопросу "неблагоприятного воздействия цифрового экспорта из ЕС", что вызвало острое недовольство в Брюсселе и заявления о возможных ответных мерах.
Подобная политика приводит к формированию нового феномена, описанного в отчёте Peterson Institute как administrative geopolitical risk: не военная или экономическая угроза, а системная непредсказуемость государственной позиции. Это влияет на инвестиционные рейтинги: в мае S&P понизило прогноз по инвестиционному климату США до «нейтрального», впервые с 2012 года.
Государственный долг США в июне 2025 года достиг $36,7 трлн — абсолютного рекорда. При этом дефицит федерального бюджета по итогам первых восьми месяцев финансового года составил $1,46 трлн, что на 17% выше аналогичного периода 2024 года. Министерство финансов США в апреле выпустило предупреждение о риске "недобровольной фискальной коррекции" в случае продолжения текущего тренда.
Ситуацию усугубляет неоднозначный законопроект, получивший неофициальное название "Big Beautiful Bill". Документ, по мнению экспертов Brookings Institution, содержит целый ряд системных противоречий: снижение налогов для корпораций сочетается с повышением налоговой нагрузки на иностранные компании, попадающие под определение «из государств с недружественным режимом».
Особую тревогу вызывает статья 899, в которой говорится о дополнительном налогообложении доходов, поступающих от лиц, «имеющих экономические связи со странами, нарушающими торговую справедливость». Этот пункт, по мнению профессора права Йельского университета Джона Тиллмана,
«создаёт опасный прецедент: налог превращается в санкцию, а фискальная политика — в инструмент геополитического устрашения».
Сигналы для инвестора: куда и зачем двигаться
Несмотря на общий регуляторный прессинг, бизнес активно ищет "зелёные зоны" — сектора и юрисдикции, где сохраняется предсказуемость. В 2025 году ими стали:
– фармацевтика и биотех: объём сделок вырос на 38% (данные IQVIA)
– инфраструктура AI: рост на 44%
– энергетический переход и сырьевые цепочки: объём инвестиций в зелёные металлы вырос на 61%, несмотря на геополитические риски (по данным IEA)
В региональном плане внимание концентрируется на Юго-Восточной Азии, Латинской Америке и Восточной Европе — не из-за либерализма, а из-за предсказуемости.
2025 год вошёл в историю международных финансов как год, когда политическая география риска изменилась кардинально. США, некогда выступавшие якорем глобальной предсказуемости, сами стали источником турбулентности — не из-за падения экономических показателей, а из-за краха институциональной уверенности. Инвесторы всего мира сталкиваются не просто с нестабильностью, а с метастазами управленческой волатильности, чьё происхождение — в самом сердце американской политической архитектуры: Вашингтоне.
На первый взгляд, американская экономика в 2025 году демонстрирует впечатляющие показатели. По данным Bureau of Economic Analysis, рост ВВП за первый квартал составил 2,4% в годовом выражении, а уровень безработицы держится на уровне 3,9%, несмотря на значительное сокращение занятости в IT и ретейле. Акции ведущих корпораций, включая Apple, ExxonMobil и Pfizer, находятся на исторических максимумах. Доллар остаётся основным средством международных расчётов, занимая 58,9% в глобальных валютных резервах (данные МВФ на май 2025 года).
Но при этом наблюдается тревожный рост хеджирующих стратегий. По информации Bloomberg, объём открытых позиций в золоте среди институциональных инвесторов в США вырос на 22% за первые четыре месяца 2025 года. Существенно увеличилось и количество заявок на страхование политических рисков в рамках программы Overseas Private Investment Corporation (OPIC) — на 36% по сравнению с аналогичным периодом 2024 года.
Как отмечает в своём отчёте JP Morgan Global Insights (май 2025), «доллар остаётся резервной валютой, но США всё чаще перестают быть резервной юрисдикцией».
Ключевая причина снижения доверия — непредсказуемость регуляторной и внешнеполитической линии США. В течение пяти месяцев президент Трамп трижды менял команду торговых переговорщиков, дважды приостанавливал и возобновлял действие секторальных санкций против Китая, инициировал одностороннюю ревизию соглашений с Мексикой и Канадой в сфере сельского хозяйства, а также объявил о пересмотре цифровых налогов в рамках G20. Каждое такое действие сопровождалось волатильностью на рынках: индекс VIX в апреле достиг отметки 27,4 — рекордной с весны 2023 года.
Законодательные инициативы также порождают кризис предсказуемости. В частности, законопроект Foreign Equity Accountability Act, внесённый в марте 2025 года, предусматривает ретроспективную проверку всех сделок с иностранным капиталом за последние пять лет в "стратегических отраслях". По оценке Council on Foreign Relations, это ставит под угрозу более 380 крупных инвестиционных контрактов, включая вложения из Канады, Японии, Саудовской Аравии и Южной Кореи.
Американская торгово-промышленная палата в специальном письме от 18 мая 2025 года назвала ситуацию «кризисом институциональной преемственности, угрожающим самому понятию инвестиционного соглашения».
Раньше глобальные игроки ориентировались на классические макроэкономические параметры: ВВП, инфляцию, процентные ставки. Теперь они оценивают риски, связанные с политическим циклом США, почти наравне с факторами развития развивающихся рынков. По данным BlackRock Investment Institute, более 47% их глобальных клиентов в 2025 году обозначили "геополитическую непредсказуемость США" как главный фактор риска — больше, чем для Китая (38%) и Ближнего Востока (26%).
Как заявляет в интервью The Economist Карл Винер, управляющий портфелем в Vanguard: «Мы больше не уверены, что наши инвестиции в США защищены американским же правом. Вашингтон стал не союзником капитала, а его источником страха.»
В результате изменяется логика корпоративного и инвестиционного поведения. Согласно апрельскому обзору Boston Consulting Group, почти 62% компаний из списка S&P 500 в 2025 году перешли от пятилетнего к двухлетнему горизонту планирования. Вместо экспансии — удержание позиции. Вместо новых рынков — защита цепочек поставок. 74% опрошенных CEO указали, что не планируют новые прямые инвестиции в США до окончания второго года президентского срока Трампа — из-за "отсутствия уверенности в институциональной логике".
Параллельно наблюдается бегство в инфраструктурные зоны предсказуемости. Рост корпоративных облигаций с рейтингом АА+ в странах Еврозоны составил 18% за первые четыре месяца 2025 года. Существенно увеличились инвестиции в швейцарские и сингапурские юрисдикции: совокупный приток капитала составил $114 млрд (данные UBS Global Capital Flows). Это не капитал из Азии или Африки — это уход американских же фондов от внутренних рисков в зоне доллара.
Право как оружие: конец либерального консенсуса?
Особую тревогу вызывает трансформация юридических норм в инструмент политического давления. Пример — введение в апреле 2025 года норматива Section 906-B в рамках "Закона о защите технологического суверенитета", согласно которому все компании, имеющие более 25% иностранного участия и работающие в сфере AI и квантовых вычислений, обязаны пройти ежегодный аудит на предмет "нелояльных связей с недружественными режимами".
Как подчеркивает в своём заключении Американская ассоциация корпоративного права,
«эта норма фактически разрушает концепт контрактной защищённости и заменяет его геополитической лояльностью».
Если такие нормы станут массовыми — США рискуют утратить свою главную силу: юридическую предсказуемость и верховенство права как инвестиционную страховку.
…Америка может выиграть десятки торговых битв, подписать сотни деклараций и утвердить тысячи страниц законопроектов, но всё это обесценится, если в основе не будет лежать одно — доверие. Не эфемерное доверие к личности или лозунгу, а институциональное, долгосрочное, выкованное в стабильности и ответственности. Сегодня же Соединённые Штаты, будто играя в рулетку с собственной экономикой, ставят на поле случайности.
Рынки терпят риски, но не хаос. Инвесторы готовы к колебаниям, но не к потерянной логике. Компании могут адаптироваться к переменам, но не к тому, что каждое утро отменяет вчерашнюю стратегию. Великая экономика требует не только силы, но зрелости. А зрелость — это не громкие победы, а тихая, упорная предсказуемость.
Если в Вашингтоне это не поймут, американская экономика рискует утратить не только статус глобального лидера, но и внутренний моральный ресурс, который десятилетиями формировал её как символ веры в будущее. И тогда самый мощный двигатель роста может остановиться не от удара извне, а от трещин в собственной основе — невидимых, но смертельно опасных.