Весна 2025 года может стать исторической чертой — моментом, когда Соединённые Штаты и Израиль перейдут от стратегии «максимального давления» к открытому вооружённому вмешательству против Ирана.
Когда Дональд Трамп в начале апреля дал интервью журналу Time, заголовки западных СМИ взорвались предчувствием — «США готовы поддержать Израиль в атаке на Иран». Эта фраза, прозвучавшая почти между делом, в реальности отражает куда более глубокую и продуманную стратегию: Пентагон, Центральное командование (CENTCOM) и разведсообщество США в течение месяцев готовили инфраструктуру для удара по ключевым объектам ядерной программы Исламской Республики.
Впрочем, это не вопрос одного заявления. Всё говорит о том, что мы находимся в стадии предвоенной перегруппировки. Авианосцы, переброска батарей Patriot и THAAD, стратегическая подводная лодка USS Georgia, скрытное усиление баз в Омане и Иордании, прибытие бомбардировщиков B-2 на Диего-Гарсия — всё это элементы головоломки, картина которой очевидна: не блеф, а реальная военная готовность.
Иранская ядерная программа — это больше, чем просто центрифуги. Это вопрос статуса, выживания и геополитического равновесия в регионе. По оценкам Института науки и международной безопасности (ISIS), к апрелю 2025 года Иран накопил более 120 килограммов урана, обогащённого до 60%, и способен довести его до оружейного уровня в течение нескольких недель — если будет принято соответствующее политическое решение.
Это тревожный сигнал не только для Израиля, но и для монархий Залива, Турции, Египта, а главное — для США. Возможность создания даже одной примитивной ядерной бомбы может полностью изменить баланс сил на Ближнем Востоке.
Но проблема ещё и в том, что иранская программа рассредоточена. Заводы в Фордо, Натанзе, Араке, Исфахане и десятках других мест не просто хорошо защищены, но и интегрированы в инфраструктуру гражданской и военной промышленности. Их уничтожение потребует хирургически точной операции — такой, какую может позволить себе лишь Пентагон.
Арсенал конфликта: кто и чем будет воевать
Как сообщают The New York Times и Reuters со ссылкой на источники в Пентагоне и разведсообществе, операция против Ирана прорабатывается в двух форматах: израильская локальная атака при скрытой американской поддержке и совместный блицкриг с масштабным применением ВВС США, ВМС и РЭБ-средств.
Ключевым элементом, способным решить исход воздушной фазы, остаются американские GBU-57 MOP (Massive Ordnance Penetrator) — боеприпасы весом почти 14 тонн, созданные специально для разрушения заглублённых объектов. Израиль располагает лишь лёгкими противобункерными бомбами, а самолёты вроде F-15I не способны нести GBU-57 — только стратегические бомбардировщики США B-2 Spirit, которые уже переброшены на базу Диего-Гарсия.
Состав группировки США в регионе на апрель 2025 года:
- 2 авианосные ударные группы (USS Harry S. Truman и Carl Vinson)
- 6 батарей Patriot и 3 батареи THAAD
- 6 стратегических B-2 Spirit + 6 KC-135R
- USS Georgia (атомная субмарина с 154 «Томагавками»)
- Дополнительные силы спецназа (по неподтверждённым данным — отряд Delta Force в Иордании)
Эта концентрация войск не объясняется исключительно ударами по хуситам в Йемене — это демонстрация и подготовка к широкомасштабной кампании.
Разногласия в Вашингтоне: Белый дом на распутье
Внутри администрации Дональда Трампа наблюдается серьёзный разлом между сторонниками силового решения и умеренной фракцией.
- Госсекретарь Марко Рубио и советник по нацбезопасности Майкл Уолтц продвигают жёсткий сценарий, настаивая на превентивной военной операции.
- Вице-президент Джей Ди Вэнс и спецпосланник по Ближнему Востоку Стив Уиткофф выступают за продление переговоров и дипломатическое давление.
На первый взгляд, Трамп балансирует между двумя позициями, оттягивая окончательное решение. Однако характер подготовки, утечки из разведсообщества и активизация союзников (включая переговоры с Саудовской Аравией и ОАЭ) говорят о том, что Вашингтон готовит условия для перехода к активным действиям в случае срыва переговоров.
12 апреля начались непрямые переговоры в Омане. Но уже через два дня Тегеран отказался от предложения США по полной остановке обогащения и демонтажу ядерных объектов, сочтя их «ултимативными и унизительными».
Израиль как детонатор: от упреждающего удара к втягиванию США
Израиль не скрывает: он готов действовать в одиночку. Премьер-министр Биньямин Нетаньяху не раз заявлял, что для Тель-Авива «ядерный Иран — вопрос выживания». Израиль уже провёл две серии атак по объектам в Иране в 2024 году — в апреле и октябре, уничтожив комплексы ПВО, включая ЗРК С-300.
Сегодня ЦАХАЛ рассматривает два варианта:
- Символические удары — ограниченное разрушение инфраструктуры с целью давления на Иран в ходе переговоров.
- Полномасштабная операция, требующая господства в воздухе, подавления ПВО, применения израильского и американского спецназа, а также массированных ударов ВВС.
Но даже в этом случае Израиль объективно зависит от логистики, разведки и авиаподдержки США. Без американских самолётов-заправщиков, спутникового сопровождения и оружия, способного пробивать бетон на глубине в десятки метров, шансы на успех минимальны.
Сценарии начала: как может выглядеть первый день войны
Военные аналитики, включая специалистов RAND Corporation и Института Вашингтона по ближневосточной политике, выделяют несколько вероятных сценариев старта вооружённого конфликта.
Сценарий 1: внезапный удар по объектам в Фордо и Натанзе
Израиль и США синхронно запускают серию ночных ударов по ключевым объектам ядерной инфраструктуры — центрифугам, командным центрам, системам ПВО. Применяются B-2 с GBU-57, крылатые ракеты с подлодок, израильские F-35I Adir. Параллельно осуществляется кибератака на коммуникационные системы армии и правительства Ирана.
Сценарий 2: провокация и «казус белли»
Израиль наносит ограниченный удар — по тренировочному лагерю КСИР, складу оружия «Хезболлы» или ракетной площадке в Сирии, Иран отвечает огнём — после чего США заявляют о необходимости «пропорционального сдерживания агрессии» и подключаются к операции.
Сценарий 3: взрыв в заливе
Масштабная провокация в Ормузском проливе — атака на танкер, захват дронами грузового судна или обстрел базы в Бахрейне — создаёт повод для вмешательства флота США и Израиля под предлогом обеспечения свободы судоходства.
Во всех случаях операция стартует с полной воздушной и радиоэлектронной доминации. Задача первых 72 часов — парализовать ПВО, разбить ключевые коммуникации, нанести удар по ядерной инфраструктуре и избежать затяжного конфликта.
Но что будет дальше?
Ответ Ирана: асимметричное пламя
Иран не станет играть по правилам «конвенциональной войны». Как показали события в Ираке, Сирии и Йемене, Тегеран делает ставку на асимметрию и распылённый театр войны:
- «Хезболла» откроет огонь по северу Израиля — от Хайфы до Галилеи. В арсенале группировки, по данным IDF, более 120 тыс. ракет.
- Хуситы в Йемене активизируют атаки по судоходству в Красном море.
- КСИР нанесёт удары по базам США в Ираке, Катаре и ОАЭ.
- Возможны теракты и кибератаки по гражданской инфраструктуре в США и Европе.
Кроме того, Иран, вероятно, предпримет действия против нефтяных маршрутов — удары по объектам Saudi Aramco, блокада Ормузского пролива, атаки на терминалы СПГ в Кувейте и Катаре.
В 2019 году атака хуситов на объекты Abqaiq и Khurais лишила мировой рынок 5% ежедневной нефти. Новый раунд может быть разрушительнее.
Глобальные последствия: нефтяной шок и геополитическая буря
Вооружённый конфликт с Ираном неизбежно приведёт к глобальному экономическому потрясению:
- Цена на нефть Brent может взлететь до $130–150 за баррель.
- Нефтяной шок ударит по инфляции в Европе, особенно в Германии и Италии.
- Риски рецессии в Китае и Индии вырастут в случае дефицита энергоносителей.
- Биржи рухнут — S&P 500, вероятно, упадёт на 10–15% в первые сутки.
Кроме того, конфликт отразится на архитектуре международной безопасности. Москва, Пекин и Анкара осудят агрессию. Китай, как крупнейший импортёр иранской нефти, может в ответ активизировать торговую и военную поддержку Тегерана.
Возможна активизация БРИКС как антизападной платформы, попытка ввести юань в расчёты за нефть, новые поставки оружия от России и КНДР в обмен на иранские технологии.
Допустим, операция состоится. Допустим, она будет успешной: объекты в Фордо, Натанзе, Исфахане уничтожены, ПВО Ирана подавлена, запасы обогащённого урана частично ликвидированы. Что дальше?
Вашингтон и Тель-Авив окажутся перед той же проблемой, что и США после вторжения в Ирак в 2003 году: разрушение инфраструктуры — не то же самое, что устранение потенциала. Иран, как и Ирак, обладает глубинной бюрократической, военной и промышленной структурой, которую нельзя демонтировать одними бомбардировками.
А главное — не будет оккупации. Войска НАТО не войдут в Исфахан. На территории Ирана не появятся миротворцы ООН. Означает ли это, что ядерную программу можно будет восстановить? Почти наверняка — да.
Формула выживания Ирана — рассредоточение, маскировка и подполье. Как отмечает The Atlantic, в отличие от Ирака, Иран уже в 2020-х годах построил подземные лаборатории на глубине до 100 метров, часть которых, по оценке МАГАТЭ, никогда не были задекларированы официально.
Ключевые риски:
- Быстрое восстановление центрифуг на новых, неизвестных объектах
- Потеря возможности инспекций со стороны МАГАТЭ
- Уход Ирана под «ядерный зонт» Китая или России
Уничтожение ядерных объектов — не гарантия ликвидации политической воли к созданию оружия. Более того, по парадоксальной логике — оно может усилить эту волю.
Как показал опыт КНДР, угроза уничтожения и санкций не остановила ядерную программу — наоборот, ускорила её. Пхеньян стал ядерной державой, когда понял: без оружия режим обречён.
Иран может пройти по той же траектории, но на ином уровне:
- У него уже есть технический фундамент.
- У него есть разведывательный опыт борьбы с МАГАТЭ.
- У него есть союзники — КНР, РФ, КНДР, «Хезболла», хуситы.
В случае удара может начаться то, что израильские аналитики называют «деоккупацией тайной программы» — то есть перевод ядерной активности в полностью негласный режим, без международного надзора, под эгидой «национальной безопасности».
Кроме того, ликвидация части элит в результате ударов — а это одна из целей обсуждаемой операции — может не привести к краху режима, а наоборот, усилить радикалов, сориентированных на ответную ядерную программу как нацию спасения.
Поклонники силового решения часто ссылаются на успех операции «Опера» 1981 года, когда израильские F-16 разрушили иракский реактор «Осирак», и на удар 2007 года по сирийскому объекту в Дейр-эз-Зоре.
Но обе операции имели важное отличие: цели были единичными, надземными, технически недоработанными и практически не защищёнными. Современный Иран — это сеть укреплённых, распределённых объектов. Их уничтожение требует логистики и координации на уровне полноценной войны.
Ключевая разница — география и время.
- В Ираке и Сирии удары длились считанные часы.
- Против Ирана потребуется недельная кампания, с дозаправкой, ПВО-подавлением, резервами.
- И главное — последствия: в 1981 и 2007 годах ответных ударов не последовало. Сегодня Тегеран готовится к войне.
Конфликт между США/Израилем и Ираном — это не локальная ближневосточная война. Это геополитический землетрясение, которое может перерасти в трансрегиональный кризис. Куда полетят первые волны?
- Пакистан окажется в стратегически двусмысленной ситуации. С одной стороны, ядерная держава и союзник Саудовской Аравии, с другой — исторический симпатизант Ирана. Эскалация может подтолкнуть Исламабад к переоценке своей роли в регионе, особенно если Израиль «переступит черту» — например, нанесёт удары по шиитским святыням.
- Китай воспримет удар как пощечину своему глобальному имиджу. С 2019 года Пекин — крупнейший покупатель иранской нефти. Любая блокада Ормузского пролива и удары по нефтяной инфраструктуре могут ускорить создание китайской системы военной безопасности в регионе и даже привести к временному разрыву с Вашингтоном по ряду экономических соглашений.
- Европа окажется политически парализованной. Германия, Франция и Италия уже зависимы от СПГ с Ближнего Востока. Они будут мечтаться между трансатлантической лояльностью и страхом перед новым миграционным кризисом, который неизбежно начнётся в случае дестабилизации Ирана, Ирака и Афганистана.
- Россия попытается конвертировать хаос в политическую выгоду: усилить влияние в Сирии, восстановить отношения с Турцией, представить себя как «гаранта регионального баланса». Но, парадоксально, Россия будет одной из стран, объективно заинтересованных в сохранении иранского режима — как сдерживающего фактора против Запада.
Американская дилемма: бомбы или бюллетени
Одним из самых чувствительных факторов становится влияние возможной войны на внутриполитическую ситуацию в США. Дональд Трамп, вернувшийся в Белый дом в январе 2025 года, оказался перед сложнейшим выбором:
- С одной стороны — давняя республиканская повестка: поддержка Израиля, силовое сдерживание Ирана, демонстрация решимости.
- С другой — война может нанести удар по электоральной поддержке. Падение рынков, рост цен на топливо, телекадры из разрушенных городов — всё это не укладывается в логику предвыборной стабильности перед выборами в Конгресс 2026 года.
Примечательно, что две Америки смотрят на Иран по-разному. В либеральных медиа — страх перед новой «вечной войной». В правоконсервативной среде — триумф веры в американскую мощь. И в этот момент даже среди республиканцев возникает трещина: от осторожного Джей Ди Вэнса до ястреба Майкла Уолтца.
Трамп пока делает ставку на переговоры — не потому что верит в дипломатию, а потому что время работает на него. Он хочет переложить политическую ответственность на Иран, чтобы в нужный момент нанести «справедливый и неизбежный удар» — не как агрессор, а как защитник глобального порядка.
Настоящая дилемма не в том, нападёт ли Израиль и поддержат ли его США. Настоящая дилемма — в допустимости ядерного Ирана.
Удержать Иран от создания атомного оружия — значит остановить региональную ядерную гонку: Саудовская Аравия, Турция и Египет уже заявили, что не допустят стратегического дисбаланса. Допустить ядерный Иран — значит смириться с новой реальностью: теократическое государство с оружием Судного дня в нестабильном регионе.
С другой стороны, атака на Иран может привести к вторичному «взрыву» — краху иранского государства, дестабилизации Южной Азии, новой волне терроризма, экономическому коллапсу.
Вот почему операция против Ирана — это не Осирия 2.0, а исторический водораздел. После него мир уже не будет прежним.
… Ситуация вокруг Ирана — это политико-стратегический ребус, где каждая сторона играет в шахматы с двумя досками: военной и дипломатической. Израиль стремится избежать повторения Холокоста в термоядерной интерпретации. США — защитить глобальное лидерство, не влезая в новую бесконечную войну. Иран — сохранить суверенитет и режим.
Но история — жестокий учитель. Те, кто в 1938 году аплодировал Мюнхенским соглашениям, получили Вторую мировую. Те, кто в 1945 году сбросил бомбы на Хиросиму, — избежали третьей.
Мир стоит перед таким же выбором. И он будет сделан — уже в ближайшие месяцы.